Понятие “терроризм” утвердилось в современном турецком уголовном праве с принятием в 1991 г. Закона о борьбе с терроризмом, до этого времени использовалась различная терминология, имеющая в виду прежде всего уголовную антигосударственную, подрывную деятельность (включая вооруженную, идеологическую и т.п.).

Безусловно, турецкие концепции пресечения такого рода преступлений имеют свою специфику, они исторически формировались под воздействием множества факторов, оценка которых требует отдельного исследования. При этом здесь очевидно сохранение давно изжитых Европой остатков средневековых норм наказания, известных своей жестокостью и безапелляционностью. Суровость наказания за антигосударственные преступления, за подрывную деятельность правящая элита империи, а затем республиканская элита оправдывали тем, что в годы окончательного развала османского государства, т.е. в первые два десятилетия XX века в Европе стал весьма популярным тезис о незаконности, временности пребывания турок в Европе и даже в Малой Азии.

Турецкие авторы, прежде всего историки, и сейчас возвращаются к этой болезненной в прошлом для них теме, определяя положение Турции на Балканах, в целом в Восточном Средиземноморье как состояние осажденной крепости. Например, известный турецкий социолог и историк Джахит Танйол в своей книге об Ататюрке пишет: “Как и у всех просвещенных людей Османской империи, и у него (Ататюрка) было стремление обосновать анатолийский тюркизм, закрепить на “стройном [историческом] фундаменте право на анатолийскую территорию”. Это стремление, поясняет автор, было вызвано “страхом, что после потерь империей европейских территорий таким же образом будет разделена и Анатолия”. Именно на это был направлен Севрский мирный договор, навязанный султану в августе 1920 г. Танйол напоминает, что такие действия Антанты объяснялись уверенностью, что “турки – это варвары, захватившие чужие земли; убежденность Запада в том, что после изгнания турок из Румелии их необходимо изгнать из Анатолии, оставалась неизменной со времен крестовых походов… Первоначально Мустафа Кемаль был объявлен разбойником, а сам кемализм - разбоем”.

С того времени прошло много лет, Турция стала верным союзником западных стран в военном блоке НАТО, однако и сейчас менталитет “народа, окруженного врагами”, сохраняется у части турецкой элиты, поддерживается и используется в общественном сознании для оправдания сохранения остатков полицейского режима в стране и состояния напряженности в отношениях с соседями. И поныне некоторые специалисты современного уголовного права Турции считают, что их страна “обречена географически на то, чтобы быть целью терроризма”; эта деятельность осуществляется с первых дней республики, пережившей много “страшных событий и горького опыта”. Законодательная, причем чрезвычайно жесткая, борьба с антигосударственной деятельностью нашла отражение в ряде статей Уголовного кодекса Турецкой Республики, принятого еще в марте 1926 г. и использовавшего в качестве образца итальянский закон 1889 г., так называемый “Закон Занарделли”. Так, первоначальный вариант статьи 141 УК предусматривал уголовное наказание за недонесение властям полученных кем-либо сведений о готовящемся преступлении против государства; вариант же следующей, 142-й статьи – уголовное наказание за действия, подрывающие нейтралитет Турции.

Принятие Италией нового уголовного кодекса в 1930 г. повлекло за собой изменения и в турецком УК – в июне 1936 г. статья 141 была направлена уже конкретно против тех лиц и организаций, кто “путем насилия”: стремился “ликвидировать какой-либо социальный слой”; “установить господство одного социального слоя над другими”; “ликвидировать существующий в стране экономический или общественный строй”. Речь шла также и о намерении “установить личную либо групповую власть, противоречащую республиканским и демократическим принципам”. В зависимости от степени участия в заговоре обвиняемые приговаривались к тюремному заключению на срок от 8 до 15 лет. Для заговорщиков, занимавших государственные должности, устанавливалась смертная казнь. Дополняющая ее статья 142 определяла уголовное наказание за пропаганду действий, перечисленных в статье 141. Позже, в 1951 г. уточнение “путем насилия” было изъято из упомянутых статей.

Что касается статьи 163 УК об использовании религии в качестве инструмента подрывной деятельности против государства, она своим источником имела турецкий Закон об измене родине, принятый 29 апреля 1920 г. на заре деятельности кемалистской власти (по счету это был второй закон, принятый в Анкаре ВНСТ). Лишь после 1949 г. эта статья подверглась некоторым изменениям, сохраняя свою основную предназначенность – запрещать использование в Турции религии в политических и личных целях. В первом ее абзаце говорилось: “Всякий, кто учреждает, организует общество, либо руководит обществом, целью которого является даже частичное внедрение в социальную, экономическую, политическую, правовую основы государства религиозных принципов и убеждений, противоречащих принципу светскости, подлежит уголовному наказанию сроком от восьми до пятнадцати лет”. Всякий, кто входит в такого рода общества или способствует вступлению в них, подлежит осуждению на срок от 5 до 12 лет. В следующем абзаце определялось уголовное наказание на срок от 5 до 10 лет за пропаганду в любой форме, осуществляемую с вышеуказанной целью, а также “ради достижения политической цели, либо обеспечения политических выгод путем использования религии или религиозных чувств либо предметов культа”. Та же пропаганда с эксплуатацией религиозных чувств, предметов культа и религиозных книг для достижения “личного влияния или личных интересов” наказывалась тюремным заключением от 2 до 5 лет. В том случае, когда все перечисленные виды уголовной деятельности осуществлялись в государственных учреждениях, сроки наказания в отношении служащих увеличивались на 1/3.

Оценивая предназначенность модификаций указанных статей УК, турецкие комментаторы отмечают постепенное ужесточение на протяжении республиканской истории страны наказаний за перечисленные в них действия (т.е. антитеррористические), подчеркивая, что необходимо было “воспрепятствовать действиям организаций, стремящихся к насильственной ликвидации государства”.2.

История республики свидетельствует, что коммунистическое движение, против которого прежде всего были направлены ст.141 и 142, расценивалось долгое время как главная опасность для кемалистского и посткемалистского режимов, и власть не церемонилась ни с компартией, загоняя ее в подполье, ни с ее лидерами, осуждая их на десятилетия тюремного заключения либо принуждая покидать страну. Как уже отмечено, в ряде случаев допускалась и смертная казнь (в Турции она исполняется через повешение). Вместе с тем такого наказания не избежали и некоторые министры, даже премьер-министр (А. Мендерес, 1961 г.), а также военные (Т.Айдемир, 1964 г.). Столь же настойчиво применялась и статья 1633. Жесткая политика властей в отношении исламистов принесла свои плоды: легальный ислам был взят под контроль государством, народный ислам, сохранившись на бытовом уровне, частично ушел в подполье и таким образом был лишен возможности расширять свою деятельность не только из-за угрозы уголовного преследования, но и под воздействием изменений, происходящих в общественном сознании, распространения светской культуры и образования. В годы кемалистского режима последним крупным выступлением исламистов (по нынешним меркам – вооруженный террор) стал мятеж в Менемене в декабре 1930 г. Его возглавил шейх ордена накшбанди дервиш Мехмед, призвавший верующих “спасти священную веру ислама и восстановить шариат”. При его личном участии была организована кровавая расправа над учителем начальной школы Кубилаем, призванным на сборы как офицер запаса. Очевидцы события утверждают, что шейх отсек голову раненого офицера и публично испил кровь гяура, а голову насадил на палку. После подавления мятежа по приговору военно-полевого суда было казнено 28 зачинщиков.

Многие видные религиозные деятели Турции (даже основатель влиятельного ныне ордена – Саид и Нурси) провели долгие годы в тюрьмах и ссылках – за деятельность, направленную на свержение конституционного строя и стремление установить в стране шариатский режим. Исследователи религиозной проблемы в стране отмечают, что после правительственных мер в отношении исламистской деятельности “штаб-квартиры” некоторых религиозных орденов и общин вынуждены были покинуть Турцию. Так, руководство ордена бекташей перебралось в Албанию, что способствовало распространению в этой стране бекташского течения мусульманства. Последователи учения мевлеви обосновались в Сирии, сторонники орденов накшбанди, кадири и кюбреви оказались в Туркестане, часть идеологов народного ислама пыталась найти убежище в Боснии и Герцеговине. Как видим, оценки турецких авторов терроризма имеют в виду политическую деятельность (сопровождающуюся к тому же идеологической и вооруженной борьбой), направленную на насильственное свержение существующего режима. Конец холодной войны, ликвидация угрозы коммунизма, требования Запада либерализировать уголовное право привели к тому, что принятый 12 апреля 1991 г. закон № 3713 своей отдельной статьей отменил упоминавшиеся выше статьи УК - 141, 142 и 163, имея в виду, что новые, отвечающие требованиям времени антитеррористические положения отныне представлены в этом специальном законе. Одновременно новый закон содержит и отсылки к ряду статей УК, которые касаются преступлений, напрямую или косвенно имеющих отношение к тому определению террора, которое сформулировано в законе. Такого рода уточнения и отсылки свидетельствуют о полном единстве двух нормативных актов. Это подтверждается еще и тем, что в новом законе не повторены виды и сроки наказания за террористическую деятельность, если они уже приведены в текстах УК и других законов. Этот новый закон так и был назван – Закон о борьбе с террором (ЗБТ).

В его 1-й статье впервые для ныне действующего турецкого законодательства сформулировано понятие террора: “Террором являются совершаемые членами какой-либо организации либо отдельными лицами различные действия, имеющие целью путем давления, принуждения, насилия и жестокости, запугивания и угроз изменить характер Турецкой Республики и провозглашенный в ее конституции политический, правовой, социальный, светский, экономический строй; разрушить нерушимое единство государства, страны и нации; поставить под угрозу само существование Турецкого государства и Республики, ослабить, либо разрушить, либо захватить власть в государстве; ликвидировать фундаментальные права и свободы; разрушить внутреннюю и внешнюю безопасность государства, общественный порядок и благополучие нации”. Статья уточняет, что под организацией подразумевается группа из двух и более лиц, объединенных одной целью. Это понятие аналогично тому, которое применяется в УК и других законах. Статья 2 ЗБТ определяет как “террористическое” любое из тех преступлений, которые перечислены в статье 1, исполнители же этих преступлений именуются террористами, а организации – террористическими.

Борьба с курдским сепаратизмом.

Кто же, по мнению турецких правоведов, те враги светского, республиканского общества и государства, которые своими действиями вынуждают сохранять суровые положения уголовного и антитеррористического законодательства даже в ожидании властной элитой страны принятия ее в “самый демократический клуб в мире” – ЕС? Во всех законодательных актах и правительственных документах, решениях Совета национальной безопасности (СНБ) последнего времени, заявлениях Генштаба от имени Турецких Вооруженных Сил (ТВС) террористическая деятельность, как мы видим, сводится прежде всего к сепаратизму (фактически лишь курдскому) и антигосударственным выступлениям реакционных кругов, прежде всего исламистов, объединяемых понятием иртиджа. Власти в последнее время начали даже утверждать, что отныне иртиджа – главная опасность для государства, что сепаратистское курдское движение разгромлено, а его лидер с согласия парламента приговорен к смертной казни (которая, судя по всему, из-за давления Запада не будет приведена в исполнение; идут разговоры и об отмене смертной казни). Обсуждается уже вопрос о постепенном расформировании сил охраны (коруджу), численность которых составляет 75 тыс. человек.

Однако если посмотреть заявления военных, а также весьма скупые и осторожные газетные репортажи из регионов Юго-Востока страны, и поныне любые курдские требования по признанию их даже элементарных этнокультурных прав именуются сепаратизмом, расцениваются правящей элитой как опасность, не менее серьезная, нежели иртиджа. Там, где не хватает аргументов для обвинений лидеров иртиджа, исламистов в антигосударственной деятельности на ниве шариата, приводится и такой тезис – для обвинения их уже на ниве сепаратизма: исламистам важно одно – чтобы жители Турции считали себя мусульманами, а называть себя курдом или турком – это воля каждого, ислам не знает этнических и расовых различий. В то же время вторая ныне по числу мест в парламенте Партия националистического движения (ПНД) постоянно, как и военные, заявляет по поводу политической ситуации в стране: главное – это “оберегать территориальную целостность и неделимость страны”. В обществе формируется мнение, что признавать этнические различия означает давать повод для распространения в стране сепаратистских настроений. В Протоколе о создании в мае 1999 г. тремя партиями правительственной коалиции имеется следующий абзац: “С одной стороны, со всей решительностью будет продолжена активная и успешная борьба сил безопасности против сепаратистских течений и всех видов террора до их окончательной ликвидации; с другой, – будут приняты всевозможные меры – экономические, социальные, образовательные и информационные – чтобы лишить террор его внешних и внутренних источников существования”.

В турецких СМИ признается, что после ареста и осуждения Оджалана “размах террора заметно сократился, однако полностью не прекратился”. Своего часа “за пределами границы ожидают 4 500 вооруженных террористов, до 500 человек скрываются в горах в Турции”10. Генеральный штаб распространил заявление об “успешном завершении” борьбы с ПКК и организовал для СМИ поездку по ряду провинций – Элязыг, Тунджели, Бингель и Муш. В распространенной армией по этому поводу среди журналистов брошюре отмечается, что “успешно завершена” продолжавшаяся с 1984 г. вооруженная борьба ТВС против ПКК, стремящейся “нарушить национальное единство и территориальную целостность, разрушить режим светского и демократического государства”.

Как проходило замирение в ранее мятежных районах Юго-Востока страны, скупо, по причине жесткой цензуры и опасений наказания все по тому же ЗБТ, повествует корреспондент Сабах в провинции Тунджели. Городок Хозат – в 60 км от Тунджели. Гражданское население – 4 тыс. человек. Здесь размещена 51-я бригада внутренней безопасности численностью 4 тыс. человек, с учетом семей это число превышает численность всего местного гражданского населения. Уже 2-3 года здесь нет перестрелок, нет и работы. Муниципалитет не платит своим работникам жалование. Построен торговый центр, но лавки в нем пустуют. Все держится на бригаде, не будь ее – наступит голод. Абдуллаху Чокйигиту - 65 лет, он перебрался из деревни в 6 км отсюда, после того как ее и другие деревни разрушили в целях лишения повстанцев крова. Хочет вернуться к развалинам деревни, но власти не дают разрешения.

В другом репортаже об этой же поездке журналистов она охарактеризована как “стерильная поездка, исключающая возможность продолжительного общения”. Подчеркивается вездесущая деятельность там армии, будь то футбольный матч или свадьба, работа с детьми и школьниками или прививки. То же и с хозяйственными работами – электроснабжение, водоснабжение и т.п. организует армия. В официальных беседах с журналистами наиболее часто употребляемые слова – “поддержка народа”, “вместе с народом”, “для народа”, однако очевидно, что “дистанция между населением и военными остается”. В частных беседах молодые офицеры признавали важность прав человека, демократии, но решительно утверждали, что нужно делать то, что требуется самой Турции. Спустя 144 года после начала реформ танзимата вновь происходит то же самое. “Обогащение евреев, возникновение проблемы меньшинств – это итоги танзимата. Иностранцы требуют того, что вновь приведет к гражданской войне…” Офицеры считают, что никто не хочет вступать в ЕС, что следует заняться внутренними делами. США и Германия учат правам человека, а разве не в Германии убито 40 членов Байдер Майнхоф?

Проводится кампания по привлечению капиталовложений в регион. В СМИ распространяются призывы к молодым предпринимателям обратить внимание на регион: “террор кончился, займемся делом”. Предпринимательские союзы и общества проводят в Диярбакыре конференции по поводу снижения безработицы, созданию рабочих мест14. Реже в СМИ приводится другая информация – о том, что вооруженная борьба курдов здесь, в Тунджели продолжается. Так, 27 августа 2000 г. в районе Кугу Дереси была выявлена группа боевиков ПКК, против них проведена военная операция, причем с привлечением ВВС. Было убито сначала 6 боевиков, бой продолжался долго, затем было убито еще 3 боевика. В операции участвовало до 10 тыс. военных. Кроме того, по данным вали района чрезвычайного положения, в горах Икияка, ильче Шемдинли (Хаккари) произошла стычка с ПКК, убито 7 боевиков.

О том, что атмосфера тотальной подозрительности в связи с курдским сепаратизмом сохраняется, пишет в упомянутом номере журнала “Актюэль” писатель Ахмет Алтан. Сравнивая турецкие органы безопасности с инопланетянами в фильмах-боевиках, в существование которых никто не верит, пока сам от них не пострадает, автор пишет, что разведорганы турецкого Генштаба через определенные СМИ распространили слухи о “связях некоторых политиков, деловых людей и писателей (включая автора) с курдской организацией ПКК”, причем высказано пожелание “начать юридические действия” в отношении этих людей. Он сообщает, что ожидал либо начала этих юридических действий, либо немедленного опровержения этой информации Генштабом, однако этого не произошло, более того, ни одна газета, ни один телеканал не коснулись этой темы. “Никто, кроме меня, пишет Алтан, не видел инопланетян”. Между тем, считает автор, в том же контексте прошло сообщение о признаниях некоего члена ПКК, в результате давно известный и авторитетный журналист Али Биранд был вынужден оставить работу, а председатель общества прав человека Турции стал жертвой кровавой расправы. Однако все – и Генштаб, и СМИ – молчат. Выводы автора – либо инопланетян нет, либо “молчание свидетельствует, что инопланетяне давно всех прибрали к рукам.

07.07.2011