Среди основных геополитических вызовов наступившего 2017 года, способных кардинально изменить расстановку сил на международной арене, особого внимания требует развитие ситуации в Турции. Последние недели 2016 года продемонстрировали, с одной стороны, укрепляющееся сотрудничество Анкары и Москвы по важнейшим международным проблемам, в частности по Сирии и борьбе с международным терроризмом, с другой стороны, способность террористических структур совершать успешные атаки в самом сердце Турции – в Стамбуле.

То и другое – две стороны одной турецкой политической модели. Развитие ситуации в Сирии и вокруг неё (в том числе в контексте действий террористов «Исламского государства» и вооружённых отрядов сирийских курдов) вкупе с нарастанием противоречий между Анкарой и Вашингтоном объективно вынуждает президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана дрейфовать в сторону России и Ирана, постепенно смягчая своё отношение к президенту Сирии Башару Асаду. Однако этот дрейф усиливает раздражение международных террористов и их негласных кураторов.

В унисон с ними начинают действовать и международные структуры, близкие к уходящей американской администрации Барака Обамы и руководству Европейского союза. Эксперты одной из таких структур - Eurasia Group – в своём последнем докладе отнесли «рост авторитаризма турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана» к числу наиболее опасных факторов развития ситуации в мире в 2017 году наравне с «обособленностью» США при президентстве Дональда Трампа, «растущей напористостью Китая» и ослаблением позиций «основных политических сил в Европе». 

Замкнутый круг террора, в который, похоже, всё глубже вовлекается Турция, имеет не только внешнее, но и внутриполитическое измерение, связанное с намеченным в этой стране на июнь 2017 года конституционным референдумом.

Поправки, которые президент Эрдоган намерен вынести на всенародное обсуждение, носят беспрецедентно радикальный для посткемалистской Турции характер. Они предполагают фактическое сосредоточение в руках президента всей полноты исполнительной власти, в том числе упразднение поста премьер-министра и значительное сокращение полномочий парламента. А на что направит свои исключительные полномочия Реджеп Тайип Эрдоган, предсказать сегодня не возьмётся никто.

Правда, для того чтобы провести референдум, Эрдогану и правящему большинству из Партии справедливости и развития (ПСР) необходимо принять конституционным парламентским большинством соответствующий законопроект. Шансы одобрения такого законопроекта пока представляются неопределёнными. ПСР нуждается в голосах ещё 14 депутатов для того, чтобы получить требуемое конституционное большинство в 330 голосов. Наиболее подходящий кандидат для взаимодействия на этой почве – Партия националистического действия Девлета Бахчели, который в таком случае рассчитывает получить пост вице-президента в новой структуре государственной власти. Однако сама эта партия находится в состоянии раскола, и некоторые её депутаты уже пообещали голосовать в парламенте против поправок, предложенных Эрдоганом и его сторонниками. «Наша избирательная база полностью против президентской системы, так же как и значительное число членов нашего парламента», - заявил один из депутатов от Партии националистического действия Юсуф Халачоглу. 

Ещё более решительно настроены против конституционной реформы представители курдских организаций во главе с вице-спикером турецкого парламента Первином Булданом. «Я не думаю, что они получат желаемый результат во время референдума. После попытки военного переворота он провел политический переворот, который привел к миллионам жертв. Всё это вызвало огромную ненависть и гнев против ПСР. Хотя бы поэтому вряд ли он победит», - убеждён Первин Булдан, не соглашаясь с социологическими прогнозами, которые сулят Эрдогану шестидесятипроцентную поддержку на предстоящем референдуме.

В сложившейся ситуации у оппонентов турецкого президента существует не так уж много вариантов благоприятного для них развития событий. И одним из них может служить нарастание внутриполитической нестабильности, способной ввергнуть страну в хаос и внешнеполитическую изоляцию. Такой вариант развития событий представляется особенно ценным для тех сил на Ближнем и Среднем Востоке, которые увидели в дипломатическом сближении России, Турции и Ирана угрозу собственным интересам. Это сближение, по мнению многих в Турции, может приобрести устойчивый характер. В частности, газета Hürriyet уже назвала согласованные тремя государствами положения по Сирии «дорожной картой», в которой Россия и Турция выступают «гарантами» политического урегулирования в Сирии.

Укрепление взаимодействия Анкары с Москвой и Тегераном происходит на фоне заметного ухудшения американо-турецких отношений. Одна из главных ошибок политики США в ближневосточном регионе «заключалась в том, что действовать они стали, наступая на ноги таких своих давних друзей, как Турция», пишет турецкое издание Star gazete. «Очевидно, США не понимают в полной мере той ценности, того значения, которое придает им Турция, и не выстраивают свою политику, исходя из этого, – отмечает это издание. – Тем не менее понимающая это значение администрация видела бы, что отношения Турции и США не замыкаются на Сирию и Ирак. Эти отношения опираются на простирающееся вглубь истории сотрудничество во многих областях, от НАТО до Афганистана, от Африки до Балкан, от G20 до турецкоязычных республик».

Вряд ли будет преувеличением сказать, что сегодня ставки в разыгрываемом многими игроками на Ближнем Востоке и за его пределами «турецком гамбите» существенно возросли. И если лидеры России, Турции и Ирана стремятся укрепить взаимодействие по Сирии в том числе для решения более масштабной задачи – борьбы с международным терроризмом, то у многих из их оппонентов цели прямо противоположные. А, следовательно, в предстоящие месяцы именно Турция и политика её президента Реджепа Тайипа Эрдогана станут одним из важнейших полигонов на геополитическом пространстве от Европейского союза и Балкан до Ирана и республик Центральной Азии.

Петр Искендеров

08.01.2017

Источник: Фонд стратегической культуры

Раздвоенная Турция: «триумфатор» Эрдоган и униженная армия

После теракта в Стамбуле в ночь на 1 января западные и ближневосточные издания вновь запестрели говорящими заголовками. «Конец Турции», «Закат Эрдогана» и подобные им выводы вдоволь представлены в оценках комментаторов, рассуждающих о будущем Турецкой Республики. Нападение на ночной клуб с многочисленными жертвами и ускользнувшим от правоохранительных органов стрелком укрепили экспертов во мнении, что нынешняя Турция не в состоянии держать удар от ряда внутренних и внешних угроз.

По подсчётам аналитиков, начиная с 20 июля 2015 года, когда в турецком городе Суруч на границе с Сирией от подрыва террориста-смертника погибли десятки людей, до сегодняшнего дня жертвами свыше 30 крупных терактов в Турции стали более 730 человек. В двух мегаполисах страны — Стамбуле и Анкаре — от терактов в 2016 году погибло более 180 человек.

Часть взрывов в турецких городах устроили боевики запрещённой в стране Рабочей партии Курдистана. Почти во всех случаях они атаковали военнослужащих и сотрудников сил внутренней безопасности по одному сценарию: подрыв заминированного автомобиля рядом со скоплением силовиков. В отличие от курдских экстремистов, острие атак террористов ДАИШ («Исламское государство», ИГ, ИГИЛ) было направлено против гражданских лиц, чаще всего иностранных туристов.

В этот раз ДАИШ незамедлительно взяло на себя ответственность за бойню в стамбульском районе Ортакёй в новогоднюю ночь, указав в своём послании, что это месть за действия турецкой армии под сирийским городом Аль-Баб. Но одним прямым вовлечением Анкары в войну против «халифата» вопрос постигших турецкую государственность системных сбоев не ограничивается. Впрочем, под призмой операции турецко-исламистской коалиции «Щит Евфрата» на севере сирийской провинции Алеппо высвечивается целый набор стоящих перед Турцией проблем.

14 лет правления в стране Реджепа Тайипа Эрдогана привели к её глубокой общественно-политической поляризации. Социум и политическое поле Турции разделены на два больших лагеря рьяных сторонников Эрдогана и его непримиримых противников. Выборы главы государства в августе 2014 года, впервые проведённые путём прямого волеизъявления турецкого избирателя, последовавшая примерно через два года успешная нейтрализация попытки военного переворота и другие «политические триумфы» Эрдогана создали иллюзию неуязвимости действующих властей. Эрдоган везде добивался успеха, ловко выходил из самых затруднительных для себя ситуаций внутреннего и внешнего характера. Но поляризация нарастает, неуклонно накапливая критическую массу внутреннего недовольства, давление которого может не выдержать даже Эрдоган и выстроенная им годами система власти «под себя».

Его сторонники вышли на улицы в ночь с 15 на 16 июля, не допустив низложения президента группой военных заговорщиков. Но «эрдогановская улица» не в состоянии бороться с курдским повстанческим движением на юго-востоке страны, она тем более не способна пресекать теракты до их осуществления экстремистскими ячейками или смертниками-одиночками. Это миссия государственного аппарата, его силового блока. Однако именно он стал просто не выдерживать повышенные нагрузки на обеспечение безопасности в турецких городах. Поляризация, разделение по принципу «свой — чужой» охватили и силовый блок турецкой системы власти. Не избежала этой участи и турецкая армия, которая вышла из неудавшейся попытки военного путча к тому же сильно униженной. Многочисленные случаи насильственного обращения с турецкими военнослужащими со стороны тех же гражданских активистов — «уличных» сторонников Эрдогана, кадры с высшими офицерами при наличии у них явных признаков побоев запечатлелись глубокой психологической травмой в Вооружённых силах Турецкой Республики.

Многим это может показаться чересчур смелым утверждением, но в своём нынешнем виде ни органы внутреннего правопорядка Турции, ни её армия не способны эффективно решать стоящие перед ними задачи. Чистка в рядах полиции, прокуратуры, судебных инстанций всех уровней, высшего и среднего звеньев армейского командования (1), наконец, в разведсообществе Турции на предмет искоренения «нелояльных элементов» могла дать краткосрочный эффект под ракурсом внутриполитической стабильности. На деле же всё оказалось намного хуже. Дефицит кадров, как следствие массовых увольнений и повальных арестов, когда счёт идёт на тысячи отстранённых от работы профессионалов, всё настойчивее даёт о себе знать.

После разгрома путчистов в июле прошлого года, в Турции каждую неделю под следствие, на предмет проверки причастности к попытке переворота и наличия симпатий к движению исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, попадает несколько сотен (!) человек. Так, за семь дней предыдущего месяца, с 12 по 19 декабря, в стране было арестовано 352 человека, 968 граждан задержаны для проведения «беседы» с представителями правоохранительных органов. В целом в места предварительного и длительного заключения по делам о перевороте и «террористической пропаганде» (в последнем случае преимущественно в отношении лидеров, членов и просто симпатизантов прокурдской Партии демократии народов) помещено более 36 тысяч человек. Лишились работы или временно остранены от исполнения служебных обязанностей более 100 тысяч сотрудников бюджетных организаций, в том числе в армии, полиции, прокуратуре и судебных органах.

Электорат Эрдогана остался прежним — сельская глубинка и средний класс в городах, большей частью занятый в сфере малого и среднего бизнеса. Здесь преобладает турецкий национализм, сильно приправленный так называемым «умеренным исламизмом». Данный сегмент уже достиг своего потолка роста, и теперь может наращивать собственную мощь увеличением степени радикализации, не более того. Лагерь же противников постоянно прибавляет как в качественном охвате общественно-политического спектра Турции, так и в плане количественного роста коллективного «антиЭрдогана». Это левые и левоцентристы, секуляристы-республиканцы, этнические и конфессиональные меньшинства, профсоюзы, научно-педагогическая интеллигенция, безотносительно к её политическим предпочтениям, другие слои турецкого общества.

Поддержание эффективной функциональности в условиях сильного расслоения общества на сторонников и противников Эрдогана — вызов для силового блока Турции. Именно на его долю выпала незавидная участь вести войну сразу на несколько фронтов — внутренних и внешних, и с этой миссией силовики явно не справляются.

Взять ту же операцию «Щит Евфрата» на севере Сирии, начиная которую ещё 24 августа прошлого года Эрдоган преследовал, не в последнюю очередь, внутриполитические цели. Армию надо было отвлечь на внешний театр военных действий, чтобы она окончательно потеряла способность вмешиваться в политические процессы изнутри. К операции были привлечены соединения 2-ой полевой армии с переброской на границу с Сирией отдельных подразделений сил специального назначения из западных регионов Турции. Командование 2-ой полевой (штаб в Малатье) после провального июльского путча подверглось наименьшей «чистке», если сравнивать с армейским руководством других территориальных единиц ВС Турции (2). Но и это имело краткосрочный эффект, о котором мы упомянули выше. Первые быстрые победы над ДАИШ в сирийских Джераблусе, Ар-Раи и Дабике сменились увязыванием в позиционных боях с «халифатом» под Аль-Бабом. Брать последний оплот террористов к северу от Алеппо планировалось до конца 2016 года. Однако тактика ИГ по максимизации потерь в живой силе у турецкого контингента в районе Аль-Баба дала о себе знать. Военные эксперты говорят о серьёзной убыли у турок и в личном составе. От штурма на время пришлось отказаться вовсе, перейдя к методичным авиационным ударам и артиллерийским обстрелам с приличной дистанции от городских кварталов Аль-Баба.

Нарастает стойкое ощущение того, что ни военное, ни политическое руководство Турции, ни лично Эрдоган не были готовы к такому повороту событий. И теперь каждый день промедления под Аль-Бабом чреват возвращением армии туда, откуда её пытались выбить раз и навсегда — во внутриполитическое поле Турции.

Пожалуй, до этого всё же дело не дойдёт. Турецкий генералитет «зачищен» настолько основательно, что его реванш после июльского путча в обозримой перспективе абсолютно нереален. Между тем, даже не желая того, армейское командование и высшие чины в полиции и разведке Турции могут быть втянуты в процессы, от которых, казалось бы, выстроенная Эрдоганом политическая система гарантирована.

Разрушительный импульс может придти в Турцию с довольно неожиданного направления, от главного союзника по НАТО. Отношения турецких властей с США под занавес пребывания Барака Обамы в Белом доме испорчены до такой степени, при которой администрация избранного американского президента Дональда Трампа мало что может изменить.

Столкнувшись с проблемами при штурме сирийского Аль-Баба, турецкая сторона стала винить американского союзника в нежелании оказать военную помощь коалиции «Щит Евфрата». Более того, США продолжают поставлять оружие, логистически поддерживать и снабжать разведданными другую коалицию в северной Сирии, которая наступает на столицу «халифата» город Ракку. Арабо-курдские формирования «Гнев Евфрата» пользуются военным вспомоществованием США сполна. Учитывая отношение Анкары к отрядам ополчения сирийских курдов, как к «террористическим» (наравне с боевиками ДАИШ), такая демонстративная позиция Вашингтона приводит турок в крайнее раздражение. Как следствие — их обращение к привычной риторике относительно целесообразности «выселения» американцев с авиабазы «Инджирлик» в турецкой провинции Адана.

По данным некоторых источников, последние жёстко критические заявления официальных лиц в Анкаре в адрес Белого дома связаны с опасениями, что перед сложением президентских полномочий Обама до 20 января подпишет «антитурецкое» распоряжение. Согласно ему, Пентагон запустит программу «обучи и оснасти» в отношении арабо-курдской коалиции «Гнев Евфрата». Подобный шаг уходящего Обамы в восприятии турецких властей равносилен признанию американцами прав сирийских курдов, по меньшей мере, на автономию в северной части арабской республики.

Заслуживает внимания версия, что при Трампе проблемы в американо-турецких отношениях не убавятся, а напротив, примут ещё более острый характер. Если Обама и его команда сделали всё, чтобы не допустить превращения Турции в «ближневосточного жандарма», то Трамп может зайти ещё дальше. Наскоки Анкары в виде шантажа базой «Инджирлик», требований свернуть все отношения с сирийскими курдами и вообще «отдать их на растерзание», а также другие капризы союзника по НАТО будут не просто игнорироваться, но самым решительным образом пресекаться. И в этой ожидаемой контригре администрации Трампа, при новом кадровом составе в Пентагоне и ЦРУ, вероятно использование такого инструментария отрезвляющего воздействия на Эрдогана, как десятки тысяч «униженных и оскорблённых» в Турции после военного путча-2016.

(1) 8 сентября, впервые после подавленной попытки переворота, турецкий Генштаб опубликовал данные о численности войск. Простое сравнение с предыдущей статистикой от марта 2016 года показало, что наибольшие изменения коснулись верхних и средних слоёв командного состава армии. Весной у ВС Турции было 325 генерала и 32 451 офицеров ниже званием. В начале сентября турецкий генералитет уменьшился на 38%, до 206 генералов и адмиралов, а офицерский корпус в целом убавился на 8%, до менее 30 тыс. человек. По некоторым родам войск наметился явный дефицит кадровых ресурсов. К примеру, из 600 военных пилотов, проходивших службу в марте 2016 года, к сентябрю осталось менее 300 лётчиков с высоким налётом часов и опытом участия в боевых действиях. На каждый самолёт в составе ВВС Турции до 15 июля приходилось около двух военных лётчиков, после путча этот показатель снизился до 0,8.

(2) Именно на 2-й полевой армии лежит основная боевая нагрузка, так как в зону её ответственности попадает юго-восток Турции с перманентным очагом курдского повстанческого движения и приграничные с Сирией районы. Около 20 бригад в составе 2-й полевой сохранили высокую боеспособность после июльского путча.

Ближневосточная редакция EADaily

09.01.2016

Источник: eadaily.com