Правозащитное общество «Мемориал» представил 80-страничный доклад о борьбе с терроризмом на Северном Кавказе, который охватил период с конца 2013 года (когда шла подготовка к сочинской Олимпиаде) до настоящего дня.

Эксперты констатируют, что активность боевиков пошла на спад, но это затишье — перед бурей. Все больше радикалов появляется на фоне растущей безработицы и нищеты, а главное — как ответная реакция на чрезмерное давление со стороны силовиков. Приоритет, уверены эксперты, власти Северного Кавказа должны отдаваться не жесткому насилию, а «мягкой силе» (читай: народной дипломатии и пропаганде). Но легко ли этого добиться не на бумаге, а на деле?!

Минус четыре амира за три года

Презентация доклада проходила в московском офисе «Мемориала», и для правозащитников стало приятной неожиданностью, что на нее пришла недавно назначенная Уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова.

«Она высказала пожелание, чтобы мы представили ей пакеты документов по тем или иным случаям, тяжелым, страшным случаям нарушения прав человека, которыми мы занимаемся. Дай Бог, если с новым уполномоченным мы сможем как-то продвигаться вперед в этом направлении», — говорит руководитель программы «Горячие точки» центра «Мемориал» Олег Орлов.

Авторы доклада отмечают, что за последние годы активность террористического подполья на Северном Кавказе неуклонно снижалась: в частности, были последовательно убиты в ходе спецопераций четыре лидера самопровозглашенного «Имарата Кавказ», запрещенного в России, Доку Умаров (сентябрь 2013 года), Алиасхаб Кебеков (апрель 2015 года), Сулейман Магомедов и Магомед Абдулаев (оба — август 2015 года). Последний, кстати, официально в должность амира вступить не успел. С тех пор неизвестно, кто вообще возглавляет «Имарат Кавказ», да и вообще, продолжает ли эта структура существовать.

Объективное мерило террористической активности — это количество погибших в ходе терактов и спецопераций. Если в 2006 году, по подсчетам «Мемориала», на Северном Кавказе погибли и были ранены 920 силовиков (в том числе 724 — в Чечне), то в прошлом году — лишь 52 (в том числе 29 — в Дагестане). Потери силовиков в Северной Осетии за десять лет сократились с 15 до нуля (на протяжении последних четырех лет в республике от рук боевиков не пострадал ни один правоохранитель). Несколько иная ситуация в Ингушетии, где в 2008—2009 годы пострадало 665 силовиков, а в прошлом году — трое.

Начиная с 2012 года, активность боевиков неуклонно снижается: они практически не проводят масштабные операции, избегают открытых столкновений (ограничиваясь обстрелами из засад и покушениями на силовиков и чиновников). Судя по официальной статистике Национального антитеррористического комитета (НАК), снижается количество изъятого оружия и боеприпасов, а также число предотвращенных терактов. «Мемориал» указывает, что на территории самого неспокойного сегодня региона — Дагестана — разгромлены практически все бандитские ячейки. Самая крупная, гимринская, ликвидирована в ходе спецопераций осенью 2015 года.

Сто тысяч человек — на профучете?

Главная проблема, которая стоит перед силовиками Северного Кавказа сегодня, — это отъезд молодежи на гражданскую войну в Сирию и Ирак (по-арабски — Шам), констатирует «Мемориал». Некоторые лидеры боевиков одобряют деятельность «Исламского государства» и даже присягнули ему на верность, другие — категорически не приемлют.

В октябре 2012 года ряд экстремистских интернет-ресурсов (в частности, «Кавказ-центр») опубликовали фетву (наставление) дагестанского шейха Абу Абдуррахмана аль-Магриби по поводу джихада в Шаме. Шейх пишет, что кавказская молодежь вправе уезжать на джихад, но только при условии, что приобретет там боевой опыт (который не может получить в России), а затем вернется домой, «чтоб принести пользу своим братьям». Кстати, эта фетва стала единственным признаком существования шейха аль-Магриби — о том, что это за персонал (и вообще, существует ли она реально), мало кто знает. Тем не менее, некоторая часть молодежи, которая повоевала в Шаме, все же решила вернуться обратно на Северный Кавказ.

По наблюдениям «Мемориала», сегодня в регионе нарастает пропасть не только в рядах боевиков — между сторонниками и противниками «Исламского государства», но и между различными религиозными группами среди мирных жителей. Речь идет, в первую очередь, о суфиях и салафитах в республиках Восточного Кавказа (Дагестан, Ингушетия и Чечня).

В 2009—2010 годах главы регионов Северного Кавказа избрали так называемый «Новый курс» в отношениях с религиозными меньшинствами. Так, в четырех регионах (Дагестан, Ингушетия и Кабардино-Балкария) были созданы Комиссии по адаптации боевиков и салафитских общин, однако сейчас продолжает полноценно действовать только ингушская.

Вместе с тем, были ликвидированы правозащитные организации, которые занимаются поддержкой салафитов: Кабардино-Балкарский республиканский общественный правозащитный центр, правозащитный центр Чеченской республики, правозащитную организацию «МАШР» (все три также признаны Минюстом «иностранными агентами»), а также дагестанская организация «Правозащита».

Действия силовиков, получивших карт-бланш после спокойного проведения сочинской Олимпиады, «Мемориал» называет явно несоразмерными реальной угрозе. В качестве примеров они приводят массовые «зачистки» в горных поселках Дагестана — Гимры (апрель 2013 года), Майданское (июль 2014 года), Временное (сентябрь-октябрь 2014 года), давление на салафитские мечети — в Махачкале, Хасавюрте и махачкалинском пригороде Шамхал, задержания религиозных активистов.

А также так называемый «профилактический учет» верующих, о котором много говорили во время недавнего визита членов президентского Совета по правам человека (СПЧ) в Дагестан, о чем «СП-Юг» также подробно рассказывал в статье «Кавказ проверяют на соблюдение прав человека». По данным «Мемориала», сегодня в регионе с 3 млн населения на «профучете» может состоять до 100 тысяч человек.

Салафиты против насилия

Впрочем, правозащитники из «Мемориала» находят в регионах Северного Кавказа и положительные подвижки. Скажем, еще в феврале 2014 года глава Дагестана Рамазан Абдулатипов подписал четырехсторонний договор с администрацией села Гимры, Укцукульского района и общиной села. Суть его в следующем — власти республики берут на себя обязанность по решению социальных проблем села (построить детсад, больницу, поликлинику, отремонтировать ДК и водопровод), а община обязуется создать «народную дружину» и всячески переубеждать молодежь, которая становится на скользкий путь радикализма.

Рамазан Абдулатипов поручил правительству республики проработать аналогичные соглашения по Цунтинскому, Цумадинскому и Табасаранскому районам… но они так и не появились на свет. «Мемориал» делает вывод, что соглашений не было, поскольку власти Дагестана не смогли выполнить взятые на себя обязательства перед общиной одного села — Гимры.

Наиболее эффективной, по мнению «Мемориала», является политика противодействия экстремизму в Ингушетии. До конца прошлого года здесь продолжала работать Комиссия по адаптации (после того, как ее возглавил бывший глава ОМВД по Сунженскому району Ахмет Дзейтов, комиссия больше не собиралась). Зато прекратилась порочная практика похищений и пыток религиозных активистов.

Но все же власти Ингушетии, констатирует «Мемориал», полностью не лишились соблазна давить на неугодных: скажем, систематически преследуют лидера правозащитной организации «МАШР» Магомеда Муцольгова, уже год как до крайности обострен конфликт главы республики Юнус-бека Евкурова и ее исламского лидера, муфтия Хамзата Чумакова.

Совсем иной коленкор — в Кабардино-Балкарии. Напомним, во время недавнего визита в эту республику членов СПЧ, местные жители жаловались им на произвол сотрудников Центра противодействию экстремизму (Центра «Э»). Эти же выводы подтверждает в своем аналитическом докладе и «Мемориал», который приводит пример с адвокатом Евой Чаниевой. Она в сентябре 2014 года провела круглый стол по нарушениям прав человека… а вскоре после этого ее пытались лишить адвокатского статуса якобы за дискредитирующие власть высказывания.

Странно, что в своем докладе «Мемориал» обошел вниманием три региона Северного Кавказа — Карачаево-Черкесию, Северную Осетию и Ставропольский край, хотя здесь проблема экстремизма стоит также остро. Есть и приговоры, и жалобу осужденных на незаконное, по их мнению, преследование со стороны силовиков (взять хотя бы нашумевшую историю 32-летнего Павла Окружко из Кисловодска, который объявлен в международный розыск по обвинению в участии в «Исламском государстве»).

В любом случае, выводы «Мемориал» делает неутешительные — в разгар экономического кризиса дотации из федерального бюджета в республики Северного Кавказа будут неумолимо уменьшаться, а значит, обострятся социальные противоречия. Все больше людей в «лес» (сегодня — в Шам) будет гнать безработица и нищета. В этой ситуации государству вдвойне важно применять методы «мягкой силы»: скажем, поддерживать салафитских лидеров, осуждающих насилие. Но этого пока, увы, нет.

Антон Чаблин

17.06.2016

Источник: yug.svpressa.ru