Бойцы спецназа ФСБ 4 декабря в Махачкале провели спецоперацию, в которой были убиты пятеро боевиков. Среди них — предполагаемый лидер ячейки (вилайята) «Исламского государства» на Северном Кавказе Рустам Асельдеров.

Пять миллионов за голову боевика

Спецоперация в махачкалинском пригороде Талги началась в ночь с 3 на 4 декабря: силовики блокировали частное домовладение, где, по оперативным данным, укрывались террористы. В их числе — Рустам Асельдеров, который в 2012 году стал валием (правителем) дагестанской ячейки (вилайят) «Имарата Кавказ». Он известен под кличками Мухамадмухтар и Абу Мухаммад аль-Кадари. За его поимку МВД некогда объявило награду в 5 млн. рублей.

В июне 2015 года Асельдеров вместе с еще четырьмя самопровозглашенными амирами «Имарата Кавказ» — лидерами вилайятов Нохчийчо (Чечня), Галгайче (Ингушетия), Кабарды, Балкарии и Карачая принес присягу на верность «Исламскому государству» и его лидеру Абу Бакру аль-Багдади. Соответствующую видеозапись они распространили через YouTube.

После этого боевики провозгласили создание самостоятельной провинции «Исламского государства» на Северном Кавказе. Несмотря на виртуальность этой структуры, Госдепартамент США и Федеральное казначейство ввели против кавказской провинции «Исламского государства», лидером которой и был провозглашен Асельдеров, финансовые санкции: были блокированы банковские счета вилайята, а для американских граждан введен запрет на любые сношения с ним.

Про личность Асельдерова широкой общественности известно не очень много. Он родился в Калмыкии в 1981 году, участвовал в попытке захвата боевиками Шамиля Басаева в 1999 году горных районов Дагестана (так называемой Кадарской зоны). Известно, что в 2007 году он был задержан силовиками в ходе спецоперации, его судили за незаконное хранение оружие и пособничество боевикам, но он был оправдан коллегией присяжных заседателей (вполне возможно, что их просто запугали).

После этого Асельдеров возглавил банду, действовавшую в Кадарской зоне, а затем его приблизил к себе Ибрагимхалил Даудов, тогдашний предводитель дагестанских боевиков (на его счету также организация серии терактов и в соседнем Ставрополье). После того, как в феврале 2012 года Даудов был убит в ходе масштабной спецоперации, и его преемником тогда и стал молодой Асельдеров.

Боевик метался между ИГИЛ и «Имаратом Кавказ»?

Среди самых крупных терактов, которые организовал Асельдеров, — это двойной подрыв около поста ДПС «Аляска-30» на выезде из Махачкалы в сторону Астрахани в мае 2012 года и убийство одного из религиозных лидеров Дагестана, суфийского шейха Саида Афанди Чиркейского в августе 2012 года.

Уже в ноябре 2012 года заместитель Следственного управления по Дагестану Мирзабала Мирзабалаев заявил, что на счету бандгруппы Асельдерова — более 30 вооруженных нападений. По прямому указанию Асельдерова были организованы убийства охотников в горных районах Дагестана, нападения на полицейских, поджоги и диверсии…

После того, как Дагестан возглавил Рамазан Абдулатипов, в республике прекратились любые попытки наладить диалог с «нетрадиционными» мусульманами (даже умеренными), фактически была свернута работа комиссии по адаптации бывших боевиков и салафитских общин. Силовики действовали все более жестко, и очень быстро были последовательно ликвидированы двое ключевых подельников валия — Умар Кадырагаев и Артур Магомедов.

В свою очередь, на успехи силовиков боевики отреагировали очередным всплеском жестоких терактов: в декабре 2013 года в Волгограде дагестанские террористы организовали двойной подрыв (на железнодорожном вокзале и в троллейбусе), в котором погибли 34 человека. Впрочем, это стало последним самым громким терактом, который был организован Асельдеровым.

По одной из версий, это было связано с тем, что дагестанский валий якобы изгнан из рядов «Имарата Кавказ»… именно за то, что присягнул на верность «Исламскому государству». Эта информация, разумеется, официально, никем не подтверждена. Да и слухи о неких конфликтах в среде кавказских боевиков не должны давать обывателю мнимое ощущение спокойствия.

Но вот когда можно будет говорить о том, что Северный Кавказ наконец-то стал безопасен и спокоен? При каких условиях террористическое подполье удастся окончательно ликвидировать? Эти вопросы был задан известным экспертам.

Ахмед Ярлыкапов, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО:

Первое это начать работу по преодолению системного кризиса на Северном Кавказе. А ключ к этому, как считают сами жители Северного Кавказа, находятся в Москве. Только федеральная власть, по их мнению, способна инициировать реформы в регионе.

Второе — необходимо серьезно изменить политику в отношении мусульманских общин, отказавшись от деления их на «традиционных» и «нетрадиционных». Надо сделать основой государственно-конфессиональных отношений не «традиционность», а готовность работать в российском правовом поле, отказ от экстремизма и насильственных действий. Соответственно, и прекращение гонений на «нетрадиционных» мусульман, пытающихся открыто работать в российском правовом поле, что увеличивает террористическую угрозу.

Третье — борьба с конкретными сетями террористов. В этом есть достижения, но предстоит еще много работы.

Раис Сулейманов, эксперт Института национальной стратегии (Казань):

— Слаженная работа правоохранительных органов, создание атмосферы нетерпимости к радикализму в обществе и желание самих мусульман всячески противостоять экстремизму. Мне видятся именно эти три фактора, которые позволят минимизировать террористическую активность на Северном Кавказе.

Как это не покажется странным, но появление «халифата» на Ближнем Востоке для нашей страны, при всех угрозах от его образования, имело один положительный момент: все те российские ваххабиты, кто готов был потенциально взять руки оружие, уехали из России в Сирию.

Год назад численность российских мусульман, уехавших на «джихад» в Сирию, оценивалась ФСБ в 2,4 тысячи человек. Определенная их часть уже погибла и, соответственно, не вернется.

Неудивительно, что эксперты отмечают, что проект «Имарат Кавказ» обезлюдел не только потому, что потерял своего лидера Доку Умарова, а все, кто пришел ему на смену, не могли равняться с ним по одиозной харизматичности. Но и потому, что террористы уехали в Сирию, создание «халифата» им виделось привлекательнее, чем отдельного «исламского» государства на Кавказе.

Конечно, сохраняется опасность того, что прошедшие боевую подготовку в Сирии российские ваххабиты могут вернуться обратно домой, но пока мы можем констатировать, что силовики оперативно их ловят как по факту прибытия на Родину, так и на момент подготовки к терактам.

Создание атмосферы нетерпимости в российском обществе к радикализму на религиозной почве наталкивается на проблему восприятия некоторой частью общества ислама как «агрессивной» религии. К сожалению, подобное отношение вызвано порой крайне некультурным поведением иных мусульман в регионах, где они не являются коренным населением (что в массовом сознании автоматически переносится на всю религию и всех мусульман).

В итоге получается, что общий негативный фон вокруг ислама не позволяет сформировать такое же неприятие конкретно экстремизма под маской ислама. А мусульмане любой негатив к исламскому экстремизму воспринимают как исламофобию.

Мне неоднократно приходилось наблюдать картину на многих конференциях и круглых столах, когда начинаешь говорить о проблеме исламского экстремизма, приводишь конкретные факты… а тебя перебивает какой-нибудь религиозный деятель и принимается защищать ислам, доказывая его миролюбивость. Хотя никто не ставил последнее под сомнение!

Самое трудное — это создать желание самих мусульман выявлять в своей среде экстремистов и противостоять радикализму. Увы, порой это затруднительно осуществить.

Во-первых, потому что объективно сегодня приходится признать, что в современной российской умме присутствуют ваххабиты, численность которых такова, что не замечать и не считаться с ними нельзя. Не все из них, разумеется, являются однозначно экстремистами, некоторые из них придерживаются мадхалитской версии ваххабизма (названа по имени саудовского шейха Раби аль-Мадхали, отрицающий необходимость вооруженного «джихада»). Но ваххабиты — именно та группа риска, из которой выходят многие террористы. И вот этой большой массе ваххабитов крайне трудно привить суфийскую традицию.

В том же Ставропольском крае муфтий Мухаммад Рахимов хоть и делает реверансы в адрес суфизма, однако в его пастве присутствуют ваххабиты — и он вынужден с ними считаться.

Во-вторых, суфизм, который видится в качестве альтернативы ваххабизму и который стремится стать идеологической доктриной для всех мусульман России, неоднороден. Например, только в Татарстане мною насчитано 8 суфийских групп разного происхождения.

Многие муфтии регионов Северного Кавказа (в Северной Осетии, Адыгек, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Ставропольском крак) не являются суфиями, но при этом и не являются ваххабитами. Их просто можно назвать мусульманами-суннитами, которые осуждают терроризм.

Антон Чаблин

05.12.2016

Источник: yug.svpressa.ru