В воскресенье вечером, 11 декабря, войска правительственной армии Сирии под натиском отрядов ИГИЛ оставили центр Пальмиры. Губернатор провинции Хомс Таляль аль-Баррази заявил, что такое решение было принято командованием «перед лицом превосходящих сил противника». «Сирийские войска оказывают ожесточенные сопротивление и наносят бандам ИГИЛ потери», — добавил он.

Бои идут на окраинах города, где пытаются удержаться подразделения армии Башара Асада и ополченцы. Остановить бросок боевиков не помогли и удары ВКС России, хотя еще в воскресенье утром сводки звучали вполне обнадеживающе.

Как сообщало Минобороны России, к утру 11 декабря самолеты Воздушно-Космических сил уничтожили более 300 боевиков, 11 танков и боевых машин пехоты при попытке группировки «Исламское государство» прорваться к городу. Российская авиация ночью нанесла 64 удара по скоплениям, позициям, колоннам и выдвигающимся резервам боевиков.

«В течение прошедшей ночи при активной поддержке авиации ВКС России сирийские правительственные войска отразили все атаки террористов на Пальмиру. Атакующие боевики активно применяли начиненные взрывчаткой автомобили со смертниками, бронетехнику и реактивную артиллерию», — говорилось в сообщении военного ведомства.

Рапорты об удачных ударах оказались преждевременными. Отряды ИГИЛ взломали оборону правительственных войск и заняли центр города. Сейчас это объясняют тем, что джихадисты перебросили значительные силы к Пальмире из района Ракки, где группировки, подконтрольные США и международной коалиции, приостановили активные боевые действия против террористов. Кроме того, крупные резервы и бронетехника ИГ были переброшены к Пальмире из района Дейр эз-Зор.

Вопрос в том, как это осталось незамеченным и сирийской, и нашей разведкой. В недоумении и военные. В интервью «Интерфаксу» бывший начальник Генштаба Вооруженных сил РФ генерал армии Юрий Балуевский сказал:

«Это опять удар по престижу. В том числе — и по нашему престижу». Он отметил, что подобные действия террористов нужно было предвидеть, необходимо было отслеживать сосредоточение сил противника.

«Какой бы ни была сирийская армия, но не отследить сосредоточение сил противника в районе Пальмиры… Это неправильно. Так не должно быть. Моих коллег, которые там есть, я тоже не понимаю. У сирийцев, может быть, нет таких возможностей, как у нас. Но мы-то куда смотрели, что Пальмиру взяли?» — добавил он и выразил уверенность, что Пальмира будет возвращена.

Вряд ли успешная атака боевиков на Пальмиру серьезно повлияет на ход гражданской войны, которая много лет идет в Сирии. Но здесь не надо забывать о том, что нынешней весной, когда войска Асада при активной поддержке ВКС России выбили террористов из Пальмиры, было организовано масштабное PR-сопровождение этой операции. Заключительным аккордом стало выступление в древнем амфитеатре оркестра Гергиева, на котором присутствовали и министр культуры Владимир Мединский, и директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. Кадры этого выступления транслировались на весь мир. На связь с Пальмирой вышел президент России.

Но последовала, увы, вторая часть концерта. Террористы, потерявшие, по сути, Алеппо, нанесли контрудар. Нет сомнения, что сегодня и завтра все новости ведущих мировых телеканалов будут начинаться именно с кадров из Пальмиры.

Как повлияет ситуация вокруг города на общий ход боевых действий? И только ли пропагандистские цели преследовала операция ИГИЛ?

— Главная цель удара по Пальмире — захват оружия, которое хранилось там на складах, — говорит политолог, эксперт по Ближнему Востоку Анатолий Несмеян (Эль-Мюрид) — Весной именно отсюда сирийские войска собирались идти в наступление на Дейр-эз-зор. Однако наступление не началось, а оружие в Пальмире осталось. Сами боевики сейчас сообщают, что у них даже грузовиков не хватает, чтобы это оружие вывозить. Оборона города посыпалась. Ещё вчера оттуда были выведены солдаты ЧВК, в том числе российские. Сирийцы воюют плохо, существует лишь несколько очагов сопротивления.

«СП»: — С чем связано такое слабое сопротивление сирийской армии? С тем, что наиболее боеспособные части заняты в Алеппо?

— С одной стороны, да. С другой стороны, Пальмира, окружённая пустыней, крайне невыгодно расположена именно с точки зрения обороны. Она была бы хорошим перевалочным пунктом для наступления. Но никуда не годится в качестве опорного пункта. Войска Асада вынуждены были создать много блокпостов вокруг города, это сильно распыляло их силы. При этом 4 тысячи солдат Асада всё равно не могли эффективно оборонять такую большую территорию. В итоге за двое суток было уничтожено около 20 блокпостов вокруг города.

При этом, на мой взгляд, боевики не имели планов захватить город. Они просто хотели попытаться захватить оружейные склады. А увидев, что войска Асада отступают и разбегаются, начали действовать уже «на кураже».

«СП»: — Что дальше, как вести себя России?

— На мой взгляд, война в Сирии вообще крайне странная. Нам надо после взятия Алеппо объявлять о своей победе и пытаться договариваться политическими методами. Воевать дальше можно ещё много лет, при этом постепенно втягиваясь в войну. Сирийцы уже морально устали воевать и есть опасность, что мы, как в своё время в Афганистане, начнём воевать за местных. Придётся перебрасывать всё новые подразделения, нести всё новые потери. Возникает вопрос, зачем мы должны платить такую высокую цену.

— Стратегической цели это наступление не преследует. Террористы имели определённый тактический успех, — говорит ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Михаил Александров. — Их действия нелогичны с точки зрения интересов обороны территории, которую контролирует «Исламское государство».

Сейчас в районе города Аль-Баба идёт наступление протурецких сил на территорию исламистов. Имеется определённая угроза для «столицы» террористов Ракки. Им логичнее было сосредоточить свои силы на этом направлении.

А в районе Пальмиры было затишье. Войска Башара Асада не наступали, наши ВКС налётов не совершали. Все наши основные силы были сконцентрированы вокруг Алеппо. Тем не менее, боевики бросили сюда достаточно крупные силы — порядка 1,5 тысячи человек (по другим данным, около 4 тыс. штыков).

У террористов, по-видимому, была программа максимум — отвлечь силы сирийской армии от Алеппо. Тем самым затруднить окончательный разгром боевиков в этом городе. Понятно, что боевикам Алеппо уже не удержать, но затянуть их сопротивление, вынудив Асада часть сирийских войск перебросить под Пальмиру, вполне возможно. Но от Алеппо никто не стал перебрасывать войска. Перекинули некоторые подразделения из-под города Хомса.

Программа минимум, видимо, была в том, чтобы взяв Пальмиру, дискредитировать успех сирийских войск и российских ВКС в Алеппо. Главный информационный шум устроить вокруг того, что Асад с Путиным «опять Пальмиру потеряли». Дескать, с такой помпой заявляли об освобождении, но не смогли удержать. Значит, действия сирийской армии и российской авиации вовсе не эффективные и т. д. То есть в любом случае данная операция, не столько военная, сколько из области пиар-технологий.

«СП»: — Исламистов, наверно, мало заботит, что в мире говорят об эффективности российских ВКС?

— Да, террористам, как я уже говорил, выгоднее было сосредоточить силы на севере Сирии, где идёт наступление турецких сил. Думаю, что за удар по Пальмире кто-то заплатил, причём большие деньги. Скорей всего, это сделали силы из коалиции США, Саудовской Аравии, Катара и т. д. Одновременно, как мы видим, практически остановлено наступление на ИГИЛ в районе Мосула. Таким образом, боевики сумели сконцентрировать ресурсы, ударить по Пальмире. Это ещё раз наводит на мысль, что не только операции ИГ, но и операции других террористических и так называемых оппозиционных группировок координируются из единого центра.

«СП»: — Если Дональд Трамп, вопреки предвыборным обещаниям, будет продолжать ту же линию на Ближнем Востоке, что и администрация Обамы, то насколько долго может тянуться ещё война?

— Эксперты не раз говорили, что при подпитке извне война в Сирии может продолжаться ещё не один год. Без наземной операции со стороны России победы в Сирии достигнуть не удастся. Или без масштабного военного иранского присутствия (я говорю не об отдельных отрядах, как сейчас, а о вводе действительно крупных сил численностью в десятки, а то и сотни тысяч военных). Однако на это не пойдут ни Россия, ни Иран.

Поэтому нам надо рассматривать взятие Алеппо и установление контроля над наиболее стратегически важными и населёнными районами Сирии, как реализацию важной военно- политической задачи. Я говорю преимущественно о прибрежных территориях с Дамаском, Алеппо, Латакией. Надо будет удерживать контроль за этой территорией, а дальше на север Сирии не лезть, поскольку для этого нет сил у сирийских войск. По крайней мере, пока Запад и персидские монархии ведут нынешнюю политику. Если же Трамп изменит политику США на Ближнем Востоке, о чём он неоднократно заявлял, можно подумать о совместной наземной операции стран НАТО и России против исламистов. Но проводить её надо только с согласия ООН. Тогда Сирия будет разделена на сферы влияния, а террористы — уничтожены. При этом Россия будет иметь влияние в самых важных районах Сирии.

«СП»: — Часть экспертов считает, что расходы на войну в Сирию серьёзно отягощают наш бюджет. Что делать, если война всё же затянется на годы?

— Я не думаю, что это будет вводить нас в непомерные расходы. По сути, от нас требуется только время от времени наносить удары по скоплениям террористов, не давать им переходить в большие наступления. По сути, на то будут уходить те деньги, которые выделяются на боевую подготовку наших пилотов. А здесь они будут получать опыт в условиях реальных боевых действий, что только поднимет их профессиональный уровень. При этом мы будем иметь в Сирии военные базы, которые будут оказывать влияние на средиземноморский регион. Есть, кстати, данные, что китайцы не против вложить средства в восстановление базы в Тартусе, чтобы туда впоследствии могли заходить их корабли. В целом расходы «на Сирию» вряд ли будут выходить за рамки обычного военного бюджета России.

Александр Коцеруба, Алексей Полубота

12.12.2016

Источник: svpressa.ru

Тришкин кафтан. Что произошло в Пальмире

Сирийская армия 11 декабря 2016 года оставила позиции в Пальмире, отойдя на окраины города, занятого бандформированиями террористической группировки «Исламское государство». Успех террористов в самый разгар боев за Алеппо может оказать серьезное влияние на ход кампании.

Что случилось?

Бандформирования исламистов начали наступление в окрестностях Пальмиры в начале прошлой недели. К концу недели они сумели занять позиции к востоку, югу и северу от города, взяв его в полукольцо. 10 декабря террористы атаковали город, но были отброшены, в том числе благодаря действиям воздушно-космических сил России. Однако этот успех оказался временным: 11 декабря губернатор провинции Хомс Таляль Барази сообщил о потере правительственными войсками контроля над городом. Сирийские войска отошли на западные окраины Пальмиры. Одновременно с городом был утрачен контроль над значительной частью находящихся в окрестностях нефтяных месторождений, составляющих сегодня основу энергетического потенциала Сирии.

Как это могло произойти?

Успех террористов стал возможен благодаря отвлечению большей части боеспособных сил правительственной армии на бои в Алеппо. Руководство ИГ, и ранее демонстрировавшее способность наносить болезненные удары в Сирии и Ираке, эффективно использовало отвлечение основных правительственных сил. При этом нужно помнить, что формально ни действующие в Алеппо исламисты, ни светские бандформирования не являются союзниками структуры, созданной Абу-Бакром аль-Багдади. В связи с этим вряд ли стоит полагать, что ИГ ставило своей целью отвлечь силы Асада от боев в Алеппо. Вместе с тем вполне возможно, что такая цель была у других участников процесса, которые надеялись, что атака исламистов на Пальмиру не позволит Сирии и России добиться в Алеппо желаемого результата.

Для ИГ как такового действия в Пальмире — способ заявить о себе в политическом плане, повысить репутацию в глазах спонсоров и захватить новые трофеи — с учетом склонности сирийской (да и иракской) армии к беспорядочным отходам с оставлением техники и вооружения. При этом нужно учитывать, что ИГ — весьма опасная структура с военной точки зрения, отличающаяся высокой штабной культурой, дисциплиной и организованностью благодаря командному костяку из наиболее боеспособных (и оставшихся за бортом нового режима) офицеров старой (саддамовской) иракской армии и массовому привлечению иностранных наемников и идейных сторонников с профессиональным военным опытом. Такой уровень позволяет регулярно наносить болезненные удары частям сирийской и иракской армии.

Ситуацию на ТВД при этом нужно рассматривать в целом: наступление на Пальмиру не стало бы возможным без ослабления давления на ИГ со стороны западной коалиции. С этой точки зрения приостановка наступления иракской армии на Мосул при поддержке американцев случилась очень «вовремя».

Сейчас мы вряд ли можем установить, что именно стало причиной случившегося — провал российской и сирийской разведки, не сумевшей вскрыть выдвижение боевиков, или же отсутствие реакции Дамаска на сообщения разведки, если таковые были. Это как раз тот случай, когда хрен редьки не слаще.

Что будет дальше?

Очевидно, Пальмиру придется отбивать, и совсем не потому, что отечественный официоз весной уходящего года успел сделать этот древний город едва ли не главным символом успеха российской кампании в Сирии.

Во-первых, отсутствие контроля за окрестностями Пальмиры делает Сирию чрезвычайно зависимой от импорта нефти; учитывая реалии, эта нагрузка в изрядной мере ляжет на российский и иранский бюджет. Во-вторых, Пальмира — важный транспортный узел, связывающий запад и восток Сирии; учитывая архитектуру местной дорожной сети, контроль террористов над городом облегчает действия бандформирований в западном направлении и потребует увеличения сил, выделяемых на прикрытие разветвляющейся сети дорог.

Ждать развития наступления ИГ в западном направлении при этом вряд ли следует — оно уже не будет неожиданным, а следовательно — потери могут оказаться совершенно неприемлемыми.

Что делать?

Брать Алеппо. Провал наступления на северную столицу Сирии, который может стать реальностью в случае поспешного переключения на Пальмиру, может принести намного больший ущерб. Взятие Алеппо само по себе может высвободить для действий в других районах куда больше правительственных войск, чем та группировка, которую сейчас можно наскрести из спешно выведенных из боя формирований.

Наблюдая за ситуацией из России, важно понимать, что войну «на земле» ведет в первую очередь сирийская армия и лояльные ей формирования, и в этих условиях помощь со стороны российской авиационной группировки и других сил не может решить исход войны: победы и поражения в Сирии, как и в других войнах, в конце концов определяются действиями пехоты, физически контролирующей местность, и другой пехоты в нужных количествах там просто нет.

Необходимо понимать также, что сирийская армия остается типичной армией арабского востока (хотя и одной из лучших) — со всеми вытекающими последствиями. Успех или неуспех дальнейших действий вплотную зависит от того, насколько Россия готова надавить на Дамаск с целью изменения ситуации, при которой серьезные реформы и обучение сирийских сухопутных войск активно тормозятся реалиями политического процесса в стране. Это обсуждается с самого начала кампании. Особых альтернатив у Москвы нет — если не считать ввода собственного общевойскового контингента, что никак нельзя назвать приемлемым решением.

Реформа управления кампанией требуется еще и из-за совершенно неудовлетворительного с точки зрения координации действий и обмена информацией результата, который демонстрирует работа созданного осенью 2015 российско-сирийско-иракско-иранского антитеррористического координационного центра. При этом совершенно неважно, тормозится работа этой структуры по злому умыслу или по нераспорядительности ответственных лиц: «зевок» такого масштабного продвижения террористов означает серьезный провал в том числе и в этом направлении.

Сказанное не отменяет необходимости перемен в собственно российском подходе к борьбе с ИГ и их активными сторонниками. Если в современном историческом процессе может быть момент, требующий перехода к персональным ликвидациям лидеров противника в духе советских спецслужб 1920-50-х или современных американских и израильских, то это именно он. Учитывая зависимость боеспособности ИГ от ограниченного числа «военспецов», этот путь может оказаться эффективным. В конечном счете, в новейшей российской истории уже есть опыт ликвидации Зелимхана Яндарбиева в Катаре. Мир от этого не перевернулся.

Наконец, придется смириться с мыслью, что партнерства с западной коалицией (во всяком случае, до ухода из Белого дома текущей администрации) ждать не стоит. В продолжающейся войне на Ближнем Востоке подставить друг друга за чужой счет готовы все без исключения.

Илья Крамник