Религиозные сектанты раскинули свои сети по всему Казахстану, они готовы на любые траты, лишь бы затянуть в них как можно больше людей. Силовики уже разрабатывают программу по противодействию экстремизму и терроризму, но в ней немало пробелов. Каких именно, рассказывает экс-депутат Верховного совета Казахстана, ныне юрист Алматинской юридической корпорации Александр ПЕРЕГРИН.

Александр Геннадьевич, вы утверждаете, что некоторым девушкам доплачивают за ношение хиджаба. Поясните, пожалуйста.

– Девочки-студентки из Актобе рассказывают, что их однокурсницы получают деньги за ношение хиджаба. Естественно, неофициально. Сектанты просто дают им средства в виде помощи каждый месяц и при этом поощряют и хвалят за ношение хиджаба и длинной юбки. Сумма там не большая, но для студентов чувствительная.

Вы думаете, они всем делают такие предложения?

– Нет, лишь тем, кто может согласиться. Допустим, если человек бедно живет или нуждается в деньгах в определенный момент. Подготовленный миссионер прекрасно знает критерии отбора, к кому именно подходить и на какие темы заговаривать.

Девушка в хиджабе – это ходячая реклама нетрадиционного ислама. Может, государству тоже доплачивать за антирекламу?

– В Казахстане пока что – да, реклама. Что касается доплат, я думаю, это не обязательно. Возможно, нужно действовать по правилам перевербовки. Допустим, если такая девушка пришла в мечеть, имам может ее похвалить за искреннюю веру. Одновременно нужно разъяснять, что мир изменился и носить хиджаб сегодня совсем не обязательно, все это следует подкрепить выдержками из Корана. Не исключаю, что имамам нужно выступать с пропагандой прав женщин в современном исламе. И пусть сектанты продолжают платить девушкам за хиджабы, а имамы переубеждают их, в итоге страна получит молодежь верующую, но ставшую на путь традиционного ислама.

Власть – конфессиям

Деньги – это мощный мотиватор. Как же бороться с экстремистами в такой ситуации?

– Действительно, финансирование у некоторых сект идет серьезное. Это деньги на изменение толка ислама в Казахстане. Если государство не противопоставит похожие деньги, не укрепит ими традиционные религиозные конфессии, то оно проиграет. Здесь есть три направления, в которых нужно двигаться.

Финансирование у некоторых сект идет серьезное. Это деньги на изменение толка ислама в Казахстане. Если государство не противопоставит похожие деньги, не укрепит ими традиционные религиозные конфессии, то оно проиграет.

Первое – пресечение каналов финансирования сект. Следует проследить, откуда эти деньги идут, неважно легальными или нелегальными путями. Затем создать законодательный запрет для этого, то есть придумать механизм закрытия данных каналов. Второе направление – установить критерии миссионерской деятельности. Причем позволяющие немедленно запретить их работу, если в проповедях появляются даже намеки на пропаганду превосходства, призывы к экстремизму и так далее. Третье направление – финансовая поддержка традиционных конфессий не как религиозных, но как общественных организаций. В области решения задач в духовной сфере они работают значительно эффективней госорганов.

А кто будет определять, что запретно, а что нет?

– Определить и закрепить в законе должно государство. Но нормы готовить и выступать в качестве экспертов следует представителям традиционных религий. Здесь без конфессий просто не обойтись. Я думаю, сообщество конфессий следует наделить реальными административными правами, возможно, на уровне проведения экспертиз либо директивными правами по отношению к отдельным зарегистрированным конфессиям. Нужно создать межконфессиональный совет, чтобы, например, его ходатайство могло стать основанием для прекращения деятельности религиозной организации. Межконфессиональный совет – это общественная организация, которая принимала бы решения, например, в сфере регистрации новых конфессий. Пусть в него входят представители традиционных религий, те же муфтий и патриарх. Они бы ставили палки в колеса тем организациям, которые имеют признаки экстремизма и хотят зарегистрироваться в Казахстане.

Закон "О местном самоуправлении" может стать рассадником экстремизма.

Почему бы им не отдать такое право? Сразу одной головной болью у государства станет меньше, и коррупция будет исключена. Ведь батюшка и имам уж прекрасно знают, кто их главный враг, к которому деньги прихожан утекают, и ни за какую взятку не допустят в свой бизнес чужаков. Конечно, следует дать возможность организациям обжаловать решение межконфессионального совета в суде, если вдруг спор возникнет. Все это позволит выиграть время, необходимое государству для принятия мер против экстремизма.

Самоуправление опасно!

Вы утверждаете, что закон "О местном самоуправлении" может стать рассадником экстремизма. Каким образом?

– Это очень важный вопрос. Если не увязать данный законопроект с программой Генпрокуратуры, то он может стать основой для развития экстремизма в депрессивных регионах. Ведь что такое органы местного самоуправления? Это муниципалитет, который создают сами люди для совместного обсуждения и решения социальных проблем в своем регионе. А если в какой-то области, допустим, сильны ваххабиты или салафиты? Они вряд ли упустят возможность создать такой узаконенный муниципалитет и под, казалось бы, благовидным предлогом завлекать в него новых людей. Это уже будет не просто религиозная организация, а местный орган, облеченный властными полномочиями и имеющий доступ к государственным деньгам. Вот в чем дело! То есть, приняв данный закон, власти могут получить еще одну головную боль.

Что же делать?

– В каждом акимате должен быть свой конфликтолог. А на республиканском уровне нужны мобильные группы, которые могут в любой момент выехать в регион.

Дело в том, что в программе Генпрокуратуры вообще ни слова нет о самих органах самоуправления. Какими они должны быть? Нужно прописать четкие критерии данных муниципалитетов, чтобы оградить их от религиозного вмешательства. Кроме того, обязательно нужно синхронизировать законопроект и программу. Ведь потом муниципалитеты станут ближе всего к населению, а не акиматы и маслихаты. Органы самоуправления же выборные, то есть сам народ избирает его лидеров, поэтому здесь обязательно нужно придумать механизм, исключающий попадание в них экстремистов. Ведь в конечном итоге все это может привести и к захвату региона через выборы.

Впоследствии, видя все это, власть может отказаться от данной реформы и вернуться к существующей ситуации, когда на передовой акиматы. Я бы не хотел, чтобы так получилось, ведь на самом деле идея создания органов самоуправления вполне хорошая. Просто нужно довести ее до ума и заранее предусмотреть все возможные проблемы.

Пробелы в программе, которую еще не приняли

– Какие пробелы вы заметили в программе по противодействию экстремизму и терроризму?

– В ней нет анализа причин этих явлений. Это, скорее, административная и академическая недоработки. Разработчикам следовало бы обратиться за помощью к социологам и психологам, за разъяснениями причин, побуждающих человека совершить акт экстремизма. Ведь все эти экстремистские движения иррациональны. Человек зачастую не может объяснить, к примеру, почему он взял дубинку и разбил все машины на парковке.

С другой стороны, очевидно, что низкий уровень грамотности и неудовлетворительное социальное положение порождают экстремизм. Люди помнят его проявления в середине 90-х годов, когда была разруха. Значит, правительству нужно предпринять меры, чтобы купировать потенциальные очаги экстремизма. Какие? Существует много госпрограмм, по которым деньги не осваиваются. Почему бы эти средства в первую очередь не направить в депрессивные районы, чтобы развивать в них здравоохранение, образование и так далее? Главное – выявить все такие регионы. Я думаю, нужно синхронизировать программу по противодействию терроризму с той же "Картой индустриализации" и другими программами, предусматривающими крупные частные и государственные расходы.

– Каковы ваши предложения?

– Приведу пример. Год назад я летел из Алматы в Актобе, самолет был полон иностранцами, которые летели на вахтовую работу на месторождения, в основном это простые рабочие – бурильщики, мастера, сварщики. А все мы знаем, что для иностранных компаний существуют нормы по казахстанскому содержанию. Если они соблюдаются, то откуда взялся полный самолет иностранцев?

Батюшка и имам уж прекрасно знают, кто их главный враг, к которому деньги прихожан утекают, и ни за какую взятку не допустят в свой бизнес чужаков.

Одновременно все помнят, что произошло в Актобе год назад – стрельба, взрывы. Просто люди озлоблены, ведь молодым негде работать и не на что жить. Вот поэтому в программе обязательно нужно учесть очень жесткий контроль в сфере занятости, чтобы работодатели соблюдали все договора и не обманывали людей. Ведь все это и есть первопричины агрессии.

Еще немаловажный вопрос – введение в акиматах должности специально обученного конфликтолога. Он будет анализировать ситуацию, выяснять причины конфликта и принимать срочные меры, вплоть до организации завоза продуктов питания, если люди голодуют. Конфликтолог должен вести переговоры с людьми либо уже звать на помощь силовиков. Нужны мобильные группы и на республиканском уровне, которые могут в любой момент выехать в регион.

Я был в разных местах, где происходили конфликты, и большинство из них можно было решить на начальной стадии. Но сотрудники акимата часто просто боялись ездить туда. Конфликтологи должны периодически мониторить ситуацию, ведь секты не вдруг возникают, а сначала ведется плановая масштабная работа – вербовка людей, промывка мозгов и закладка другой системы ценностей. В такие моменты акиматовским сотрудникам следовало бы наведываться к сектантам под видом прихожан для разведки.

– А каков международный опыт?

– В российском и казахстанском законах есть существенные отличия в определении экстремизма. Я думаю, нужно синхронизировать законы двух стран, если они собираются совместно бороться с этим явлением. Так в России есть запрет только на фашистскую символику – ее демонстрацию, пропаганду и ношение. Но нет запрета на участие в организациях, которые признаны экстремистскими. В казахстанском законодательстве все это прописано.

К слову, в программе противодействия экстремизму и терроризму, которая только разрабатывается, совершенно упущено нормативное регулирование. Нужно ее усовершенствовать, чтобы исключить возможность обвинения в экстремизме невиновных, и, наоборот, не пропустить настоящего преступника.

А если сравнить Шанхайскую конвенцию и наше законодательство, то определения экстремизма тоже разнятся. В конвенции это только силовые действия либо организация военизированных формирований с этой целью. В нашем законе экстремизм – это еще и различные призывы, распространение запрещенной литературы.

В российском законодательстве есть хорошие формулировки, которые, возможно, следует ввести и в законы Казахстана. К примеру, пропаганда превосходства или неполноценности. Когда в сектах внушают, что их прихожане – достойные люди, а остальные – неполноценные и с их ценностями не следует считаться, то это одна из безусловных отличительных особенностей экстремистских сект.

– Если в программе не учтены столь важные вопросы, то что тогда в ней есть сильного?

– В ней грамотно прописаны меры по усилению самих силовиков, их оснащение и обучение. Это связано с международными обязательствами и возможным ухудшением ситуации из-за вывода американских войск из Афганистана.

– Казахстанцам следует бояться Афганистана?

– Там был наш батальон, после вывода войск это могут нам припомнить. Военного контроля со стороны США уже не будет. Бог знает, какую власть там создадут сами афганцы и какие решения будут приняты. Поэтому ситуация тревожная

Джамиля КАРИМОВА

10.06.2013

Источник - Мегаполис