Три года назад (в мае 2005 г.) в г. Андижане (Узбекистан) произошли беспорядки. Ведущие мировые игроки совершенно по-разному оценили те события. Россия и Китай оказали Узбекистану политическую поддержку. США резко осудили И.Каримова и узбекские силовые структуры, после чего отношения между двумя странами резко ухудшились. ЕС пошел еще дальше и ввел в отношении Узбекистана санкции, действие которых к настоящему времени приостановлено, но формально они не сняты. Только в последнее время появляются возможности для преодоления политических последствий андижанских событий. При этом особенно важно адекватно и корректно оценивать произошедшее в мае 2005 г., где центральную роль играла местная группа – "Акрамия".

Особенности религиозного ренессанса в Центральной Азии

Появление таких групп, как "Акрамия", можно рассматривать как одну из форм периферийных попыток локальной и религиозно мотивированной политической и собственно исламской реформации, начатой в среде молодых богословов еще в советскую эпоху. Точнее, можно говорить о зачаточной форме и попытках реформации.

Если обратиться к ближайшей исторической перспективе, то первые реформаторские и модернистские религиозные движения на территории бывшей Российской империи (разные формы Джадидизма) возникли под прямым влиянием аналогичных движений, возникших в Египте или Турции. Во время большевизации региона ЦА начавшаяся реформация была прервана. Интересно, что вместе с религиозным оживлением советского периода (середина 1970-х гг. прошлого века) стало постепенно зарождаться и реформаторское движение[1]. И снова образцом для него стали произведения реформаторов восточного (Маудуди, Афгани) и западного (Хасан Банна, Мухаммад Абдо, Саййид Кутб и др.) исламского мира.

Исламский ренессанс конца 1980-х и начала 1990-х гг. прошлого века, проходивший на фоне идеологического вакуума, привел к тому, что народы стали обращаться к подавленным в прошлом культурным и религиозным традициям. Эти процессы, наряду с положительными аспектами, породили массу социальных и политических проблем, становясь часто источником конфликтных ситуаций. Особенно много проблем возникло в связи с религиозным ренессансом среди мусульман ЦА. Основная причина в том, что "возвращение к религии отцов" совсем не обозначало то, что вместе с этим устремлением может появиться знание об этой религии. Более того, сложилась такая ситуация, при которой в религии стали видеть панацею от всех проблем, в том числе экономических, социальных и политических.

На этом фоне в регионе появились "экспортированные" религиозные группы вроде "Хизб ут-тахрир" (ХТ). Под их прямым или косвенным влиянием стали формироваться некоторые местные религиозно-политические группы, которые заимствовали идеи о халифате (либо исламском государстве) и методы конспиративной работы ХТ.

Религиозный ренессанс затронул все слои общества, в том числе молодых интеллектуалов из маргинальных слоев с техническим или гуманитарным образованием. Их духовные поиски и созревание приходятся на перестроечное и постперестроечное время "идеологического брожения". Именно в этой среде (прежде всего маргинальной ее части) феномен "возврата к религии отцов" обрел особые черты. Эта среда породила "Акрамия" и подобные ей группы ("Маърифатчилар" в Маргеланской области, "Махдитские группы" в Сырдарье, Ургуте и др.).

Толчком к формированию скороспелых религиозно-идеологических и пропагандистских клише молодого поколения традиционно воспитанных интеллектуалов Узбекистана стали русский и узбекский переводы текста Корана, которые публиковались в журнале "Звезда Востока" (1989–1991 гг.)[2]. Все, кто читал его хотя бы в переводе, понимают, насколько этот текст неоднозначен. Не случайно в религиозном обучении сложилась традиция изучения Корана с обязательным толкованием, особенно сур с призывом к джихаду (8, 9 и др.). И можно себе представить, как стали восприниматься вышедшие без такого толкования переводы Корана…

Однако тогда воцарилось "новое отношение" (не атеистическое) в обществе к священным текстам, что почти сразу сделало религию для многих людей своеобразным идеологическим ориентиром (или его составляющей) на фоне краха коммунистических идей. Впрочем, как было сказано выше, возврат к "религии отцов" отнюдь не обозначал ее познание в качестве сложной системы догм и идеологии или знания об историческом контексте ее формирования. Эта "огромная дистанция" между глубоким, элитарным знанием религии (о религии) и скорее эмоциональным порывомк ней как к новому идеологическому ориентиру стала толчком к появлению целого ряда маленьких религиозных общин – своеобразных социорелигиозных мутантов постперестроечного времени (прежде всего в Ферганской долине).

Одна из таких групп – "Акрамия". Она активно работала в Андижане и некоторых близлежащих районах – Коканде, Ташкенте, Ургуте, Кашкадарье, а также на юге Кыргызстана – Оше и Джалалабаде. Группы "Акрамия" обосновались в Самаркандской области, в некоторых городах России (Иванове, Новосибирске). Группа основана Акрамом Юлдашевым (род. в 1963 г., Андижан), по имени которого ее стали называть (другие названия – "Иймончилар", "Халифатчилар")[3].

Акрам Юлдашев

Биография основателя "секты" А.Юлдашева показательна. После окончания школы и службы в армии он работал на текстильном комбинате. В 1985–1990 гг. заочно обучался в Институте хлопководства (Андижан), руководил некоторое время комитетом комсомола, был даже кандидатом в члены КПСС. По словам некоторых его однокурсников, А.Юлдашев особенно интересовался такими предметами (не основными в их группе), преподававшимися еще по советским клише перестроечного времени, как обществоведение, история и литература. Эти интересы в дальнейшем отразились на стиле его сочинений.

Особо серьезное обращение к исламу у А.Юлдашева началось с чтения упомянутого выше перевода Корана. Открыв для себя "новую истину" и своеобразно поняв ее, он делится своими мыслями с ближайшим окружением, в котором оказался Абдурашид Касимов[4], однокурсник А. Юлдашева. К этому времени (самое начало 1990-х гг.) А.Касимов попадает в поле зрения эмиссаров ХТ и назначается главой (амиром) первой ячейки этой организации в Узбекистане (с 1989 г.).

• Именно А.Касимов привлекает А.Юлдашева в ряды ХТ в 1991 г. До этого он предлагает А.Юлдашеву прочитать его узбекский перевод сочинения лидера ХТ Набахани "Низам ул-ислам" ("Установления ислама"). По словам А.Касимова, в А.Юлдашеве его привлекли хорошие качества оратора и умение повести за собой провинциальных интеллектуалов, составивших основу среднего и высшего звена местного отделения ХТ[5]. Кроме того, А.Юлдашев проявил хорошие качества бизнесмена, удачно организовав оборот средств из местного отделения партийной кассы.
• Можно также сослаться на две листовки местного отделения ХТ от 15 и 20 мая 2005 г. В них местное руководство ХТ признает былое членство А.Юлдашева в их организации, с сочувствием говорит о неудачном финале попытки вооруженного мятежа в Андижане, но отвергает свое участие в действиях "Акрамия". Полагаю, что это утверждение соответствует действительности. По крайней мере, следственные органы пока не представили действительных доказательств участия ХТ или других организаций в андижанской трагедии.
• В 1992 г. А.Юлдашев заявляет о своем выходе из ХТ и основывает собственную ячейку. Принципы работы, организационной структуры и конспирации в ХТ, а также некоторые идеи теоретиков этой организации серьезно повлияли на деятельность будущей "Акрамия". Активная работа андижанской ячейки началась примерно с 1995 г.
• С самого начала создания своей группы А.Юлдашев особое внимание обращает на экономическую деятельность. Группа успешно занималась трансграничной торговлей, создавала мелкие и средние предприятия. Например, в Андижане хорошо известна сеть их хлебопекарен. Малые предприятия (в названии самих акрамистов – "восита") были одновременно ячейками организации. Для членов ячеек были организованы особые уроки на основе произведения А.Юлдашева. Часть дохода поступает в "Общий фонд" ("Умумий жамгарма/Байтулмал")[6], из которого выделялась помощь наиболее нуждающимся членам организации или выдавались подъемные неофитам. Такая благотворительность основана на риторических воззваниях А.Юлдашева о пресловутом равенстве в первородной общине мусульман: на самом деле из бесед с бывшими членами "Акрамия" установлено, что принцип равноправия в общине никогда не соблюдался. Примеры такой бескорыстной помощи серьезно помогли росту общины "Акрамия".
• Если верить следственным материалам, из "Байт-ул-мал" также выплачивались взятки должностным лицам в системе правоохранительных органов и другим чиновникам[7]. За несколько месяцев до вооруженного выступления в Андижане из фонда "Байт-ул-мал" было закуплено более пятидесяти единиц огнестрельного оружия, планировалось его использовать в нападениях на воинские части и полицию для дальнейшего захвата оружия[8].
• Другая структура в составе "Акрамия" – "Ижодий халка" ("Творческая группа"), в обязанности которой входили организация пропаганды и специальных уроков среди членов организации на основе произведения А.Юлдашева.
• В течение пяти лет А.Юлдашев неоднократно привлекался к административной ответственности с предупреждением о неконституционности деятельности его организации. Однако он и его община не прекращали своей работы и фактически перешли в подполье. В 1997 г. А.Юлдашев был приговорен к двум с половиной годам заключения, но освобожден досрочно в связи с амнистией. В марте 1999 г. он был осужден вновь за возобновление деятельности своей группы. Однако арест лидера не остановил деятельности "Акрамия", ее новым руководителям удалось еще больше увеличить число членов группы.
• Идеологические особенности "Акрамия" и ее радикализация
• По представлениям А.Юлдашева, в настоящее время мусульмане находятся в периоде "неведения" (в т.н. "мекканском периоде", "Джахилийа"). Следовательно, в ритуале, в своих действиях мусульмане должны осознать, что находятся еще в "том времени". И поэтому он поначалу счел допустимым чтение двукратной молитвы в день (как в ранней мусульманской общине) вместо пятикратного намаза, не соблюдать те предписания, которые были введены после смерти Пророка[9], а также другие послабления (употребление спиртных напитков и курение)[10].
• В произведении "Иймонга йўл" ("Путь к вере") А.Юлдашев сформулировал мысль, что если Коран был ниспослан в течение 23 лет, значит, первая община мусульман только постепенно училась исламу. А современное общество, которое имеет возможность ознакомиться с Кораном целиком, должно не торопиться, избегая логических рассуждений, когда речь идет об освоении предписаний Священной книги.
• В целом можно говорить о том, что в "Акрамия" религиозная составляющая была приспособлена для тех молодых людей, кто получил светское (преимущественно техническое) образование и кто стал воспринимать религию в более модернистских ее формах, без ограничения строгими ритуальными обязанностями и предписаниями. Именно отсутствие строгого религиозного пуризма стало привлекательным для первых членов "Акрамия", которые оставались под влиянием секулярного воспитания советского времени.
• Идеи А.Юлдашева были крайне отрицательно восприняты большинством улемов Узбекистана и всего региона ЦА. А.Юлдашев совершенно отчетливо представлял масштабы этого конфликта (фактически раскола) между верующими. Однако он едва ли понимал истинные причины конфликтов и взаимных обвинений среди верующих, поскольку и сам внес лепту в раскольничество своими скороспелыми догматическими и ритуальными нововведениями. Кстати, они крайне отрицательно были восприняты в среде так называемых "ваххабитов" (это видно из обширной легальной и нелегальной религиозной литературы, в том числе вышедшей до андижанской трагедии).
• А.Юлдашев предлагает свой, весьма абстрактно изложенный путь преодоления противоречий. Характерна прежде всего сама попытка сформулировать пути преодоления конфликта и расколов среди верующих с явной претензией на статус нейтральной стороны. Его идея не оригинальна и основана на том, чтобы избежать "логических рассуждений", под каковыми автор, очевидно, понимает отказ от рационального подхода в решении догматических вопросов, что в целом противоречит, например, положениям, принятым в ханафитском мазхабе.
• Все сформулированные А.Юлдашевым пути по преодолению религиозных противоречий, как это чаще всего бывает, остались лишь абстрактными предложениями, далекими от реального положения в их секте. Тем более попытки религиозного обоснования не могли быть восприняты в силу явной неспособности А.Юлдашева к построению традиционной религиозной аргументации. Конфликты (прежде всего основной части мусульман с самой "Акрамия", с одной стороны, и с государством – с другой) не только не были разрешены, а скорее усилились. В результате члены "Акрамия" оказались в исключенном положении, в "конфликте со всеми". Это, в свою очередь, стало еще одной причиной их радикализации.
• Политика "Акрамия"
• Два социальных фактора сделали "Акрамия" быстро растущей и динамичной группой.
• В узбекском обществе (особенно среди маргинальной его части) наблюдается стремление к особой "микрообщинной" интеграции в разных формах: родственной, клановой, локальной (территориальной), торговой, а с некоторых пор и религиозно-идеологической. Неэффективность официальных идеологических ориентиров, аморфность идентичности, слабость и двусмысленность общеисламской пропаганды – эти и другие факторы тоже стимулировали поиск "микроидеологий" в пределах малых общин. "Акрамия" также притязала на общинное преодоление экономических проблем.
• Именно эти два обстоятельства удачно соединились в "Акрамия" и вовлекали в ее ряды все новых и новых членов. Можно даже говорить, что в "Акрамия" (а также у "Маърифатчилар") сложилась общинная идентификация/идентичность.
• При определенных условиях (при легальном положении и более масштабном мышлении лидеров) "Акрамия" могла бы стать серьезной религиозно-политической силой не только в Узбекистане, но и в регионе ЦА. Она имела шансы стать идеологическим движением части среднего класса религиозно ориентированных бизнесменов.
• Однако лидеры "Акрамия" всячески старались отвергнуть религиозные мотивы своей "квазиидеологии" и соответственно своих действий. Во время самих андижанских событий также предпринимались специальные усилия, чтобы скрыть религиозно-идеологические мотивы[11]. Это понятно. Такой контекст их действий можно было бы квалифицировать как проявление религиозно мотивированного терроризма с соответствующей международной реакцией.
• Между тем идея создания "Акрамия" была исключительно религиозной, о чем свидетельствуют сочинения ее лидера. Обратим внимание на комментарий 61-й суры "ас-Сафф", первый вариант которого был написан А.Юлдашевым примерно в конце марта 2005 г., а окончательный вариант – в конце апреля. В этом комментарии, со ссылками на другие суры и айаты Корана, ясно сформулирован прямой призыв к джихаду, который толкуется А. Юлдашевым как вооруженное выступление.
• Из соображений конспирации А. Юлдашев поначалу не афишировал конечные политические цели, они были доступны узкому кругу членов организации в виде особых уроков. Собственно "Халифат", как идеальная для мусульман структура, рассматривалась скорее как некая абстрактная, но положительная парадигма[12].
• Судя по нашим опросам, поначалу у А.Юлдашева не существовало конкретных планов по вооруженному выступлению, которое тем не менее рассматривалось как "отложенная обязанность" до созревания соответствующих условий в обществе. Тем более в сочинении "Иймонга йўл" (1992) Юлдашев намеками все-таки говорит о джихаде (вариант – "сражении") в будущем.
• Утверждения о том, что "Акрамия" стала выразителем социально-экономического протеста населения, не выдерживает критики. Таких притязаний ("защитить права угнетенных" или что-нибудь в этом роде) не отмечено ни в сочинениях их лидера, ни в конспектах членов организации. Исключение, может быть, составляют риторические призывы и лозунги во время выступления на площади Бубура 13 мая 2005 г., сделанные Т.Хаджиевым. Даже комментарий А.Юлдашева суры "ас-Сафф" (как фактический призыв к джихаду) скорее имеет форму реакции на открытый прессинг правоохранительных органов, начавших аресты и судебные разбирательства по делам 23 членов "Акрамия". Тем более, что этот комментарий (судя по конечной приписке автора) был предназначен исключительно для проверенных членов группы (а значит, для ограниченного их числа) и его нельзя воспринимать как своего рода прокламацию, адресованную широким массам. Правда, в этом комментарии о прессинге государственных органов говорится неконкретно и скорее в средневековой форме ("притеснения падишаха-деспота"). Причем обо всех "притеснениях" говорится как о направленных исключительно на самих членов "Акрамия". По крайней мере, опасение потерять в результате арестов самых активных членов группы стало одним из стимулов к спешному вооруженному выступлению.
• Другой стимул не менее, если не более, важен. Здесь кроме имеющихся у меня на руках документов я опираюсь на результаты своих опросов и кратковременной беседы с самим А.Юлдашевым. Как было отмечено выше, он, даже будучи в местах заключения, продолжал определять стратегические направления деятельности своей организации. С подачи своих соратников он полагал, что конфликтный потенциал в узбекском обществе (прежде всего в связи с экономическими проблемами) достаточно высок и, по выражению одного из лидеров "Акрамия", "можно поднести спичку, и все вспыхнет". Именно поэтому прямым примером для "Акрамия" послужили события в соседнем Кыргызстане, где смена режима произошла относительно легко, хотя и с чудовищными актами мародерства.
• Во всяком случае, уверен, что, оценивая акции "Акрамия", гораздо уместней говорить о притязаниях на захват власти либо стимулирование ее смены. Эти планы отчасти возникли стихийно, вследствие неадекватной оценки ситуации. А самое главное – религиозная аргументация вооруженного выступления доминирует, что дает серьезные основания говорить о религиозно мотивированном терроризме, но никак не о выступлении "недовольных масс".
• Внешние союзники
• Есть также версии (озвученные не только в СМИ, но и во время суда над акрамистами в Ташкенте, сентябрь–ноябрь 2006 г.) о том, что действия "Акрамия" были поддержаны иностранными фондами либо спецслужбами. Трудно что-либо конкретное сказать по этому поводу. По крайней мере автор такими данными не располагает, как и прямыми доказательствами участия ИДУ. Впрочем, в андижанских событиях можно увидеть достаточно ясный "афганский след" (его толкование мы предоставляем читателю).
• Серьезную пищу для размышлений дают записи переговоров Кобулжона Парпиева (фактического главы "Акрамия" во время акции 13 мая 2005 г.) с неким "Ходжжи-ака" по своему сотовому телефону[13].
• Эти записи были представлены на судебном процессе (сентябрь–октябрь 2005 г.). Раньше автор не имел возможности их использовать, поскольку не располагал полным их вариантом. Теперь, имея полный вариант переговоров акрамистов во время трагедии 13 мая 2005 г., можно в полной мере оценить их важность.
• Между прочим, на значимость этих записей (в смысле понимания контекста событий) обратила внимание специальная комиссия Евросоюза, работавшая в Генпрокуратуре дважды – в декабре 2006 г. и в апреле 2007 г. Насколько мне известно, комиссия в целом согласилась с результатами расследования и выводами Генпрокуратуры, признала вооруженный характер акции, оставив, однако, за собой право критического отношения к действиям спецподразделений.
• Итак, 13 мая 2005 г. К.Парпиев находился в импровизированном штабе "Акрамия" в захваченной мэрии Андижана (хокимият) у площади Бабура и активно переговаривался с разными лицами, в том числе с А.Юлдашевым и с упомянутым "Ходжжи-ака"[14]. Разговор с А.Юлдашевым носил очень фрагментарный характер. А.Юлдашев призывал к осторожности и скорее вдохновлял идейно, нежели давал какие-то прямые инструкции к действию.
• Гораздо интересней содержание разговоров с "Ходжжи-ака", который, судя по расшифрованному коду его сотового телефона, находился в Кабуле и, что важно, говорил на андижанском диалекте узбекского языка. Как тон разговора (приказной и не допускающий возражений), так и содержание приказов дает основание говорить о том, что этот самый "Ходжжи-ака" был отнюдь не последним человеком в определении стратегии и тактики действий "Акрамия". В этом смысле особенно интересен следующий эпизод.
• Судя по записям телефонных переговоров, примерно к полудню 13 мая З. Алматов (в то время – министр внутренних дел) в принципе договорился с К.Парпиевым о том, что всем активным членам "Акрамия" и захваченным заложникам будут представлены автобусы, а в качестве гарантий безопасности – пассажиры из высокопоставленной политической элиты. Автобусы, по общей договоренности, было решено направить в сторону границы Кыргызстана и на нейтральной полосе вернуть водителей с автобусами и заложников на территорию Узбекистана. К.Парпиев, поначалу приняв предложение, спустя буквально минуту связался с упомянутым "Ходжжи-ака", который жестко приказал К.Парпиеву не принимать этого предложения, "держаться до конца" и даже пообещал – "мы поможем". После этого разговора К.Парпиев отказался от переговоров с З.Алматовым, очевидно, выполняя распоряжения "Ходжжи-ака" [15].
• Кто "мы" и какая помощь имелась в виду? И К. Парпиев, и его собеседник в Кабуле наверняка понимали, что акции по вооруженному перевороту и тем более по "вовлечению масс" не удались. К. Парпиев едва ли верил в ту "помощь", которую ему пообещал "Ходжжи-ака". Последний, я полагаю, совершенно отчетливо понимал, что отказ от предложений правительства еще больше усложнит ситуацию и спровоцирует правительство на более решительные действия. Значит, он имел совершенно определенную цель –спровоцировать исключительно силовое решение проблемы. Показания К.Парпиева после его фактически добровольной сдачи узбекским властям (ноябрь 2006 г.) подтверждают эту версию[16].
• Контекст телефонных разговоров К.Парпиева и "Ходжжи-ака" дает основание предполагать, что во время акций 13 мая 2005 г. А.Юлдашев фактически не управлял своей организацией, ему отводилась лишь роль "почетного духовного идола". По наиболее важным вопросам, в том числе по переговорам с правительством, К.Парпиев советовался только с "Ходжжи-ака".
• Май 2005 г.: стихийная акция или организованный бунт?
• Часто андижанскую трагедию называют "восстанием" и даже неудачной "революцией". Но стоит серьезно задуматься, что стоит за этими словами. Конечно, многим современным людям, воспитанным через литературные и кино-образы на символах "борьбы за свободу", кажется, сумели внушить, что пролитая "во имя свободы" кровь всегда "священна". Однако в андижанской трагедии этот "героический" аспект далеко не главный.
• Я беседовал со многими из рядовых "Акрамия" и теми, кто случайно или по хорошо знакомой "инерции толпы" присоединился к ним. Они надеялись на перемены. Они надеялись, что "просто выйдут на площадь и вызовут Президента", а там все пойдет как по маслу: он сразу создаст тысячи рабочих мест, даст каждому, кто на площади, по миллиону сум (говорили и такое), снизит цены на продукты и т.д. Мне кажется, это все от "совкового" воспитания (уравниловки, внушенного эгалитаризма) и элементарной экономической безграмотности. Это понятно. Но есть еще какие-то страшные порывы, которые так просто не опишешь. Каждый может порассуждать над ними самостоятельно. Расскажу об одном моем впечатлении во время своих интервью в Андижане.
• Когда удалось наладить контакт с местными жителями и беседы стали очень доверительными и откровенными, я не раз слышал такую примерно фразу: "Ведь они наелись досыта. Нам бы тоже поесть. Нам бы тоже насытиться. Мы же тоже имеем право". Под "они" имелись в виду государственные чиновники и в целом правительство. Эти и подобные ответы (а значит, и представления) для тех, кто знает менталитет узбеков (таджиков, казахов, киргизов) провинции, очень показательны. Такие слова, как "поесть/насытиться", в узбекском (казахском, киргизском или таджикском) весьма многозначны. В данном случае они не означают физического утоления голода (говорить, что в Андижане был "бунт голодных", – это просто несерьезно). Речь здесь фактически идет о завоевании доступа к власти, к тем возможностям, которые (по представлению простых людей) дают чиновничьи кресла. Я сказал одному из тех, кто так рассуждал, про то, что в таком случае он ведь будет "есть чужую долю". Человек ответил: "Сейчас же все "наверху" и "внизу" едят мою долю"… Таковы, к сожалению, представления о власти, по крайней мере у многих из "простого люда", кто порывался сделать эту "революцию": любыми способами дорваться до власти, то есть до "доходных мест", а потом "наесться досыта".
• Конечно, участники андижанских событий разные. По-моему, из руководства "Акрамия" только неуравновешенный А.Юлдашев (став эпонимом своей организации) имел то самое идеалистическо-религиозное представление о "справедливости". Остальные – типичные буржуазные прагматики, преследующие вполне рациональные цели, во многом манипулируя настроениями простых людей.
• Между прочим, на пленках, отснятых операторами "Акрамия", хорошо видно, что на все их акции активистов группы подвозили на автобусах и микроавтобусах. Общее число активистов (включая боевую группу) было 300–350 человек. Для них заранее были подвезены скамейки, раздавалась пища, была организована и собственная охрана (молодые люди с переговорными устройствами). Но организаторам акций была необходима массовость, поэтому предпринимались усилия для заманивания на митинги просто любопытствующих. Когда были подожжены здания кинотеатра и Драматического театра имени Ю. Ахунбабаева, за кадром отчетливо слышен голос одного из операторов: "Вот это здорово, жуть! Вот теперь все (люди) соберутся". На кадрах видно, что многие граждане прибыли на площадь Бабура на велосипедах, в толпе много подростков и даже детей. Отчетливо слышен голос оператора, говорящего с кем-то по сотовому телефону: "Собирается толпа, слава Богу… Вот это и нужно было нам"[17]. Также на пленке зафиксировано, что часть людей в определенный момент хотела уйти с площади. Однако на выходах с площади были выставлены особые кордоны из активистов "Акрамия", которые не выпускали людей. На записи слышна реплика: "(Сюда) войти можно… выйти нельзя".
• Побывав на месте событий, нельзя не заметить параллелей между настроениями в Андижане и на юге Кыргызстана. Сразу после протестных акций в Кыргызстане в марте 2005 г. многие из тех, кто поучаствовал в "революции тюльпанов", ощутили себя "новыми хозяевами". Руководство получило власть и стало активно ей пользоваться. Но дело не в "боссах революций".
• Постреволюционные надежды и действия простых участников – вот что гораздо интереснее. В 2006 г. во время поездки в Ош мне удалось стать свидетелем некоторых любопытных и символических событий. Некоторые из вчерашних рядовых бунтарей стали самовольно захватывать земли, лавки, недостроенные здания. Захваты земель в районах были особенно символичны. Новые власти из чиновников выезжали в такие районы. И любопытные (похожие друг на друга) диалоги происходили на местах. Вчерашние бунтари мотивировали свои действия просто: "Мы ведь участвовали в революции, значит, имеем право". Им пытались объяснить незаконность их действий. Но их ответы были потрясающе символичны (передаю приблизительно): "Мы захватываем только у тех, кто не участвовал в революции, вы (видимо, "новые чиновники") не даете нам нашу долю, значит, мы ее возьмем сами". И брали, и устраивали новые митинги. Вот вам и "революции"… Вновь вспоминается теперь уже расхожая сентенция: "Единственный урок, который можно извлечь из истории, – это то, что из нее не извлекаются никакие уроки". А может, уже пора?
• Б.Бабаджанов,  11.09.2008