Влияние исламского   фактора   на   ситуацию   в   прикаспии определяется уже тем обстоятельством, что страны в него входящие - мусульманские. Однако сразу надо признать, что это влияние не является решающим. Степень его в разных государствах различна. Ни одно прикаспийское государство не руководствуется в своих действиях религиозными мотивами. Все они,   за   исключением   Ирана   и Афганистана, придерживаются светского устройства. Маргинальной представляется и идея   исламской   солидарности,   к   которой спорадически обращаются некоторые мусульманские лидеры, когда того требует конкретная конъюнктура.

Правда, в   начале 90-х годов, то есть после обретениянезависимости, бывшие советские республики Центральной Азии, возлагая немалые надежды на поддержку состоятельных единоверцев с Ближнего Востока, рассчитывали на том   числе   на   общность конфессиональной принадлежности. Однако роль исламского факторапри формировании межгосударственных отношений между постсоветскими   республиками и остальным мусульманским миром оказалась не очень значимой: в них преобладал меркантильный расчет.

Тем не менее, сотрудничество все-таки не   ограничивается экономической сферой и сопровождается исламской индоктринацией. Проникновение в регион и распространение "иного ислама" – из Саудовской Аравии, Ирана, Пакистана и т.д. выводило религию из-под контроля властей, делало ее более   радикальной, политизированной. На деньги из мусульманского зарубежья здесь открывались медресе и исламские институты, действовали арабские, иранские, пакистанские проповедники, распространялись богословские и политические     произведения идеологов фундаментализма - известных радикалов - египтян братьев Сайида иМухаммада Кутба, проповедника Юсуфа аль-Кардави,   суданского идеолога, создателя исламского "интернационала" Хасана ат-Тураби, иранских аятолл и т.д.

В ответ правящие элиты с середины 90-х начинают оказывать противодействие   внешнему   влиянию   -   высылать   зарубежных проповедников (иранских, саудовских), вводить цензуру религиозных образовательных программ, переориентировать направляющихся на обучение за рубеж юношей на местные исламские институты. Все это неизбежно влекло за   собой   разочарованность   (а   порой   и раздражение)   у   мусульманских   режимов   Ближнего   Востока, рассчитывавших использовать ислам как один из каналов своего влияния. Тем более у них вызывали и вызывают разочарование рассуждения местных лидеров о светском характере их государств. Иллюстрацией к тому могут служить, например, слова президента Узбекистана Ислама Каримова о том, что его страна "не вписывается в исламский стандарт". (Некоторое понимание постсоветский секуляризм находит в Турции, которая выступает против политизации ислама и даже пытается   противодействовать     распространению     исламского радикализма на Кавказе.)

В стратегическом плане значение исламской солидарности на межгосударственном уровне приближается к нулю. Робкую попытку разыграть карту исламской солидарности предприняло руководство Азербайджана на начальном этапе войны в Карабахе. Но оно "не было понято" ни одним из соседних правительств, прежде всего в бывших советских   республиках   Средней   Азии   (незначительное число арабских, пакистанских, чеченских "диких гусей" действовали на свой страх и риск), что повлекло за собой охлаждение отношений между разделенными   Каспийским   морем   соседями-мусульманами. Двусмысленно отнеслись к идее прямой помощи Азербайджану в Турции (несмотря на яростный тюркизм тогдашнего президента   страны Абульфаза Эльчибея). Иран же, не только сохранил равноудаленность от   участников   карабахского   конфликта,   но   даже   склонен симпатизировать армянской стороне.

Показательно, что во время конфликта в Югославии солидаризировавшиеся с боснийцами и косовскими албанцами постсоветские мусульманские политики, исходили не из позиции исламского единения, а делали это в контексте солидарности с борьбой Запада против режима Милошевича. На уровне официальной политики исламский фактор играет определенную роль в отношениях мусульманских государств с Россией. Причем, проявляется это двояким образом. После распада СССР и образования в Центральной Азии и Закавказье независимых мусульманских государств обращение к исламу служило им для дистанцирования от бывшей "метрополии", одним их рычагов подтверждения своей новой, уже несоветской идентичности.

Со второй половины 90-х годов исламский фактор, оставаясь фактором   взаимного,   "цивилизационного" отторжения, начинает способствовать сближению России и мусульманских стран СНГ: на постсоветском   пространстве   у   правящих   элит мусульманских государств и России появился общий противник - радикальный ислам, представленный как внешними, так и внутренними силами, - местными "ваххабитами",   афганскими   талибами   и   поддерживающими их международными исламскими организациями радикального толка.

Исламский политический   радикализм     эндогенен,     т.е. естественен для мусульманского социокультурного пространства. Его активность и относительно широкая поддержка среди отдельных социальных слоев обусловлена системным кризисом прикаспийских обществ.

Аккумулирующийся в   недрах   социума   протест   неизбежно принимает у части мусульман религиозную форму. Недовольство материальным   положением,   понижением   социального   статуса, разочарованность правителями, неуверенность в завтрашнем дне и неверие в то, что трудности могут быть преодолены с помощью экономических реформ и простой сменой политического   курса, побуждают людей искать выход в возврате в "золотое прошлое" в эпоху существования   единственно   правильного   -   исламского государства. Утопия возврата к аутентичной традиции становится идеологией конкретного политического действия.

Кроме того, при внешней угрозе ислам также обращается в идеологию сопротивления "неверным". "Неверным" может оказаться и мусульманин, который с точки зрения поборников чистоты религии, изменил ее ценностям и стал противником ислама. Борьба за восстановление     религиозного   порядка   и   справедливости санкционирована Всевышним и потому допускает жестокость. По замечанию   российского   военного   эксперта   Сергея Малькова, "..моджахеды, называющие себя воинами ислама (как показывает опыт Афганистана, конфликты на территории Средней Азии и в Чечне), по-видимому, готовы применять любые средства идеологического, морально-психологического и боевого воздействия для достижения своих целей".

Влияние радикального   ислама   в   прикаспийском   регионе анклавно. В первом "ближнем круге" оно наиболее сильно   в Дагестане   и   Чечне. Одной из стратегических целей местных сепаратистов было объединение Чечни и Дагестана   в   единое исламское государство. Хотя большинство политиков и экспертов считает это нереальным, игнорировать силы к этому стремящиеся нельзя. Даже самое краткосрочное появление такого государства на Каспии может спровоцировать виток дестабилизации и привести к необратимым последствиям Отметим также, что выступающие под исламскими лозунгами чеченские сепаратисты являются наиболее боеспособными на всем Кавказе воинскими формированиями, и потому при попытках воздействия на сопредельные страны они   могут добиваться определенных успехов. Использование ими для своих стратегических нужд территории Грузии (Ахметский   район)   и Азербайджана (приграничные участки, а также Баку, в больницах которого налажена их медицинская реабилитация) обусловлено не только, а возможно, не столько сочувствием к ним со стороны местных руководителей, сколько опасением последних в связи с угрозой дестабилизации обстановки внутри своих стран. Активность исламских радикалов на западном, российском берегу Каспия не является изолированным, локальным феноменом. Она - часть общей тенденции радикализации ислама. Во втором прикаспийском "кругу" наиболее   заметны   исламские   радикалы   в Ферганской долине Узбекистана, на юге и юго-западе Киргизиии и в Таджикистане, где местное Движение исламского возрождения (ДИВТ) входит в правящую коалицию. Кроме того, в Таджикистане действует немало независимых радикальных исламских группировок, которые находятся в оппозиции к умеренному крылу ДИВТ и по мере сил продолжают вести вооруженную борьбу против правительства.

С 1996 г. радикальный режим утвердился в Афганистане, где пришедшее к власти движение Талибан заявило о создании здесь исламского государства. Радикальные исламские партии и движения, как стоящие у власти, так и находящиеся в оппозиции, ограничивают свои цели рамками конкретных национальных государств и, несмотря на унитаристскую фразеологию, заняты прежде всего внутренними делами. Тем не менее, в прилежащем в Каспию регионе наметилась тенденция если не к интеграции фундаменталистских сил, то уж во всяком случае к координации их действий. Создание   единого централизованного движения в рамках региона вряд ли возможно. Однако взаимопомощь исламских радикалов   Северного   Кавказа, Центральной   Азии,   Афганистана,   при   поддержке влиятельных исламских организаций, таких как "Мировой фронт джихада", Фонд "аль-Игаса", Всемирная Ассамблея мусульманской молодежи и др., уже стала политической реальностью. Об этом свидетельствуют, в частности,   соглашения   о   сотрудничестве, заключаемые между различными исламскими лидерами и структурами, в частности, между Усама Бин Ладеном и одним из лидеров узбекских исламистов Джумой Намангани, между талибами Бин Ладеном и чеченскими полевыми командирами и т.п.

Активность исламских радикалов не способствует поддержанию стабильности в регионе, вызывает настороженность у потенциальных инвесторов, скепсис относительно   возможности   создания   там надежных инфраструктур, в частности проекта ТРАСЕКА, не говоря уже о сомнениях относительно реализации идеи "шелкового пути". Неудачей завершилась попытка Туркменистана проложить газопровод в Пакистан через контролируемую талибами афганскую территорию, что также частично объясняется общей настороженностью в отношении их политики. Летом 1999 г. исламские радикалы из группировки Джумы Намангани захватили в Баткенском районе Киргизии четырех японских геологов (с последующим их выкупом), что вызвало негативный резонанс не только в Японии, но также в деловых кругах других стран. В ближайшие   годы   влияние   исламского   фактора   на межгосударственные отношения будет оставаться ограниченным. Ни одно из государств, включая Иран, не станет   акцентировать политическое значение в прикаспийском регионе религии.

Вместе с тем здесь будет сохраняться влияние исламских радикальных сил. Как и сегодня, исламские радикалы прежде всего будут развивать свой успех в "национальных квартирах", где по-видимому, они сумеют добиться некоторых уступок со стороны нынешних элит. С другой стороны, не исключено формирование основ для   нового   международного исламского альянса с достаточно амбициозными целями, в том числе   создание   гипотетического исламского государств в Центральной Азии, на Кавказе.

Скорее всего, в ближайшее десятилетие "эпицентр" исламского фактора будет располагаться не непосредственно на берегах Каспия,но в "втором кругу" региона.

Как единая   сила, исламские радикалы способны выступать скорее при наличии общей угрозы. В конце 90-х такой общей угрозой оказались одновременно и воюющая против сепаратистов Россия, и центральноазиатские (прежде всего узбекская) элиты, видящие в фундаменталистах своего единственного реального соперника.

От степени опасности, исходящей от радикального ислама, в немалой степени зависит общая расстановка сил в регионе и вокруг него. Так, спорадическая активизация военного сотрудничества между странами Центральной Азии и России в 1996-2000 годах стимулируется активностью исламских радикалов.

Терроризм в Центральной Азии

В Центральной Азии, регионе, система безопасности которого неразрывно связана с глобальной системой безопасности, проблема «новых вызовов» стоит особенно остро. Международный терроризм, религиозный экстремизм и этно-национальный сепаратизм; организованная преступность, незаконный оборот наркотических средств и оружия, нелегальная миграция нашли благоприятную почву на территории "евразийских Балкан".

В Центрально-азиатском регионе (ЦАР) оперируют международные террористические организации или их подразделения, радикально настроенные исламские фундаменталисты, экстремистские группировки, что вызывает обеспокоенность как государств региона, так и всего мирового сообщества. Территориальная близость к Афганистану также является дестабилизирующем фактором.

С геополитической точки зрения, регион Центральной Азии представляет собой стратегически важный регион, где пересекаются интересы многих участников международных отношений, будь то державы глобального значения, как Россия, Китай и США. Так и регионального - как Пакистан, Индия, Иран, а также международные организации, как ООН, НАТО, ОБСЕ и др.

Общая площадь Центрально-азиатского региона (ЦАР) - 4 млн кв. км, население - более 55 млн человек. Этническую мозаику региона составляют более 130 различных народов и этнических групп. ЦАР граничит с Афганистаном (2087 км), Ираном (922 км), Китаем (2085 км), Россией (6846 км). ЦАР - единственный регион мира, где смыкаются все четыре основные мировые религии - христианство, ислам, конфуцианство и буддизм.

Многие радикальные силы ставят целью создание на территории Центральной Азии исламского государства "ФАНО" (аббревиатура происходит из названий регионов, прилегающих к наиболее крупным городам Ферганской долины - Фергана, Андижан, Наманган, ОШ), с ядром в Ферганской долине, которое, по замыслу, должно стать частью Всемирного Исламского Халифата.

За последние два года практически во всех странах Центральной Азии наблюдались совершенно новые, в сравнении с прошлыми годами, тенденции проявления терроризма и экстремизма, характеризуемые следующими основными факторами.

Во-первых, произошли события, способствовавшие резкому обострению внутриполитической ситуации ("мартовская революция" в Кыргызстане, Андижанские события в Узбекистане в мае 2005 года, убийство оппозиционного лидера Алтынбека Сарсенбайулы в феврале 2006 года в Казахстане).

Во-вторых, заметно возрос уровень криминализации в процессе политической борьбы в странах региона. Это выразилось в активном участии криминальных структур в борьбе за захват и осуществление государственной власти (Кыргызстан).

В-третьих, традиционных проявлений терроризма и экстремизма в виде совершения терактов и вооруженных нападений на государственные объекты со стороны представителей соответствующих организаций и группировок типа Исламского движения Узбекистана (ИДУ), за исключением отдельных случаев, практически не наблюдалось. Вместе с тем, судя по информации спецслужб центрально-азиатских государств, некоторые из экстремистских организаций предпринимали попытки использовать отмеченную выше критическую ситуацию в данных странах в своих интересах.

В-четвертых, центрально-азиатские правительства довольно часто прибегали к принятию новых мер антиэкстремистского характера, в большинстве случаев сужающие гражданские права.

В-пятых, увеличение количества различных массовых акций протеста, некоторые из которых вылились в открытое противостояние граждан против представителей власти. Особенно такое обстоятельство характерно для Кыргызстана, где не без применения соответствующих механизмов произошла смена сперва правящей элиты, затем, в ноябре 2006 года, Конституции страны. По данным кыргызских правоохранительных органов, в 2006 году в Кыргызстане зафиксировано 726 несанкционированных митингов, пикетов и шествий. В среднем в республике проходило до двух акций протеста в день.

Основные террористические силы в регионе:

"Исламское движение Узбекистана" - оперирует в Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Узбекистане;

"Хизб ут-Тахрир аль-Ислами" ("Партия Исламского Освобождения") - оперирует в Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Узбекистане;

"Братья-мусульмане" (JAMA ' AT / HARAKAT IKHWAN al - MUSLIMEEN ) - группировки этой организации представляют собой сеть автономных ячеек, действующих под различными названиями. В отношении ЦАР интерес представляют следующие: "Общество социальных реформ" ( OCP - JAMIAT AL - ISLAH AL - IJTIMAI ) -имеет отделения в Казахстане, Киргизии и Таджикистане; "Комитет исламского призыва" ( LAJNAT AL - DAWAA AL - ISLAMIYA ) -действует под эгидой OCP ; "Даава Исламийя" - радикальное крыло OCP .

"Комитет мусульман Азии" - функционирует при поддержке «Лаббан Фаундэйшн»;

"Центр исламского развития" - действует в г. Ош, Киргизия;

"Акромиды" - религиозное исламское течение Узбекистана, действует в Ферганской долине;

"Адолат уюшмаси" ("Объединение Адолат") - религиозно-экстремистская организация, действующая в г. Наманган, Узбекистан;

"Ислом лашкарлари" ("Воины ислама") - действует в Узбекистане;

"Товба" ("Покаяние") - имеет сторонников и активистов в Киргизии и Узбекистане;

"Движение Восточного Туркестана" - действует в Синьнцзяне, Китай; осуществила ряд терактов на территории государств ЦАР;

"Национальный революционный фронт Восточного Туркестана" - экстремистская организация, преследующая цель создания на территории государств Центральной Азии государства уйгуров;

"Организация освобождения Туркменистана";

"Восточно-Туркестанская исламская партия".

Основная цель этих организаций - пропаганда идей сепаратизма и радикального фундаментализма. Особе6нно важно то, что террористическая деятельность многих организаций тесно связана с международным наркобизнесом. Признано, что существует два главных направления незаконного перемещения афганских наркотиков на европейский рынок:

Балканский маршрут: Афганистан - Иран - Турция - Балканы - Западная Европа;

Северный маршрут: Афганистан - ЦА (Таджикистан, Киргизия, Казахстан) - Россия - Европа; (считается основным).

В середине 90-х гг. основные маршруты транспортировки наркотиков из Афганистана через страны СНГ были следующими:

Бадахшан - Ош (Киргизия) - Сумгаит (Азербайджан) - Босния, Хорватия - Западная Европа;

Бадахшан - Ош - Поволжье - Москва - Эстония-Швеция;

Бадахшан - Душанбе - Бомборы, Кобулети (Грузия) - Аджария - Турция;

Хорог - Мургаб - Ош - Гянджа (Азербайджан) - Москва - Шауляй (Латвия) - Западная Европа;

Мазари-Шариф - Термез - Самарканд - Гянджа - Дагестан - шали - Москва - Шауляй;

Мазари-Шариф - Термез - Шали (Чечня) - Нахичевань (Азербайджан) - Турция;

Мазари-Шариф - Термез - Самарканд - Гянджа - Дагестан - Карачаево-Черкесия - Абхазия - Румыния.

К концу 90-х основные маршруты доставки наркотиков на европейский рынок:

Пешавар - пакистанский порт Карачи, далее морским путем в страны Азиатско-Тихоокеанского региона и Запада;

Джелалабад - Кандагар - Гильменд - Иран - Турция - Европа;

Кандагар - Герат - Туркмения - СНГ - Европа;

Кандагар - Балх - Джаузджан - Узбекистан - СНГ - Европа;

Кундуз - Хатлонская область Таджикистана - РФ - Европа;

Пешавар - Читрал (северо-западный Пакистан) - афганский Бадахшан - Таджикистан - Киргизия - СНГ - Европа.

Наиболее громкие преступления террористического характера, совершенные в ЦАР

1994 год

в аэропорту Душанбе убито двое военнослужащих 201 мотострелковой дивизии

22 ноября: террористы в Душанбе обстреляли из гранатомета автобус вооруженных сил России, в результате чего погиб водитель.

8 декабря: террористы напали на совместный Таджикско-британский золотой рудник, похитив четырех сотрудников, включая граждан Великобритании и ЮАР. В результате переговоров с представителями ООН, красного Креста, британскими дипломатами, 28 декабря того же года заложники были освобождены.

20 декабря: в Республике Таджикистан террористы остановили автоколонну между Файзабадом и Гармом, захватив 23 заложника, включая семь военных наблюдателей ООН. В качестве условия освобождения заложников было выдвинуто требование освободить из тюрем ряд арестованных боевиков. Заложники впоследствии были освобождены.

1999 год

16 февраля: произошли взрывы пяти автомобильных бомб в центре Ташкента, в результате которых погибли 20 человек и более 120 человек получили ранения. Ответственность вменяется ИДУ.

в августе произошло вторжение боевиков ИДУ на территорию Киргизии (Баткенский район) с территории Таджикистана, в северо-восточных тренировочные лагеря, которые использовались для подготовки профессиональных боевиков. Они намеривались через территорию Киргизии проникнуть в Узбекистан. Отряды боевиков численностью до 400 (500) человек захватили несколько высокогорных сел, взяли в заложники командующего внутренними войсками Киргизии генерал - майора Шамкеева, нескольких сотрудников МВД и 4 японских геологов. Боевики потребовали освобождения из тюрем Узбекистана нескольких тыс. своих единомышленников и признания ИДУ официальной оппозицией режиму Каримова. Заложники были освобождены в октябре. Интенсивные бои с правительственными войсками Киргизии продолжались до декабря. К концу месяца все боевики были изгнаны из республики.

ноябрь: боевики предприняли несколько нападений на сотрудников МВД города Янгиабада Ташкентской области. Ответственность вменяется ИДУ.

2000 год

сентябрь: вторжение отрядов боевиков ИДУ численностью до 700 (800) человек в Киргизию и Узбекистан. 4 американских альпиниста взяты в заложники.

2002 год

27 декабря: на рынке "Дордой" в Бишкеке (Киргизия) произошел взрыв, в результате которого на месте погибли 7 человек, более 20 получили ранения различной степени тяжести. Мощность взрывного устройства с часовым механизмом была эквивалентна 10 кг. тротила, общая площадь поражения - около 6 500 кв. м. Ответственность вменяется ИДУ.

2003 год

5 января: В Бишкеке произошел взрыв в кафе крупного торгового центра «Beta Stores».

2004 год

28 марта - 1 апреля: произошла серия взрывов и бой в Ташкенте и в кишлаке Кахармон в Рамитанском районе Бухарской области Республики Узбекистан, в результате которых погибли 47 человек, из них 10 представителей правоохранительных органов, 4 гражданских лица и 33 боевика, и более 30 человек были ранены.

30 июля: в Ташкенте произошла серия из 3 взрывов, совершенных террористами-смертниками: у посольства США, Израиля и в здании Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан.

2005 год

31 января, 13 июня, 9 декабря - взрывы в около здания МЧС в Таджикистане. Власти подозревают в причастности к терактам Исламское движение Узбекистана.

24 марта: "Тюльпановая револючия" в Киргизии. Только за первые сутки "революции" в результате происходящих на ее волне беспорядков и актов мародерства в стране, по данным Службы национальной безопасности, погибли 15 человек.

30 июля: в Ташкенте произошла серия из 3 взрывов, совершенных террористами-смертниками: у посольства США, Израиля и в здании Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан.

24 декабря 2005 года в Оше на первом этаже Дома политпросвещения, расположенного возле здания областной администрации, произошел взрыв. Обошлось без жертв.

2006 год

С января по начало сентября 2006 года в Киргизии зарегистрировано 130 фактов проявления религиозного экстремизма. Тогда как в 2005 году аналогичных случаев насчитывалось 73.

В течение 2006 года органами КНБ (Казахстан) была осуществлена операция по пресечению деятельности сети ячеек "Хизб-ут-Тахрир" в различных регионах республики. В ходе обысков, в частности, были изъяты свыше 25000 листовок, около 700 экземпляров религиозно-экстремистской литературы, а также компьютеры и современное типографское оборудование.

12 мая произошел серьезный инцидент на киргизско-таджикской границе. Группа боевиков в количестве 7 в человек напала на таджикскую погранзаставу. застрелив троих и ранив одного пограничника. Нападавшие завладели арсеналом из 19 автоматов, одного пулемета и 4 тыс. единиц патронов. После этого боевики ворвались на территорию Кыргызстана и совершили нападение на погранично-таможенный пост "Ак-Турпак" в селе Пульгон Баткенской области КР, после чего скрылись в горах. В результате спецоперации по задержанию террористов 4 боевика были убиты, 1 ранен, 6 задержаны. Погибли 4 сотрудника правоохранительных органов и еще 8 получили ранения.

16 июня - серия взрывов в Душанбе и на магистральном газопроводе в 20 км от столицы республики. Жертв нет.

14 июля в Джалал - Абаде спецподразделений СНБ и МВД у здания областного УВД была блокирована и уничтожена вооруженная группа боевиков в количестве 5 человек, оказавшая вооруженное сопротивление.

В декабре 2006 года в городе Степногорске Акмолинской области органами КНБ была ликвидирована группировка "Степногорский джамаат" в количестве 10 человек.

2006 г.

Tweet