Порой приходится слышать мнение, что, дескать, "мягкая сила" - это нечто для "мирного времени". "В условиях острых кризисов и конфронтаций, дескать, "музы молчат" - державы меряются более жесткими орудиями, начиная с экономических, и заканчивая информационными (военные "в уме").

Конечно, все это присутствует сегодня в около-украинских страстях: санкции Запада, защитные контрмеры России, характерные приметы информационной войны, участившиеся в СМИ сравнения военных потенциалов и боеготовности вооруженных сил.

Однако, если анализировать чуть глубже, станет ясно, что инструментарий "мягкой силы" все это время не выключался ни на секунду. Достаточно посмотреть, насколько настойчиво украинскому и западному обывателю внушалась мысль, что за событиями в Киеве стоит конфликт между "правильными" ценностями Запада и "неправильными", соответственно, России. Это очень важный мотив, который должен был, в теории, оправдать, во-первых, немалые потери на пути к этим самым "правильным" ценностям ("ценой вопроса" изначально представлялись "лишь" мощные хозяйственные связи с Россией, но впоследствии она выросла до территориальных и человеческих потерь). Во-вторых, подписание несправедливого, даже кабального соглашения об ассоциации с ЕС также должно было компенсироваться разглагольствованиями про те же ценности: дескать, зато мы движемся куда надо. В-третьих, нужно было гарантировать быстрое прохождение "точки невозврата": даже если у населения будет разочарование реальными итогами "ассоциации" и последствиями разрыва исторических связей с Россией, однако, после всего сказанного сгоряча и с пафосом про уход из "дикой Азии" в "цивилизованную Европу", возвращаться было бы уже затруднительно с точки зрения элементарной человеческой психологии. Дескать, даже если все стало хуже, чем было, должна греть мысль: "зато мы в Европе!"

При этом реальная практика майдана и "постмайданной" Украины заставила многих всерьез задуматься: либо все эти откровенные эксцессы и непрекращающиеся нарушения прав и свобод противоречат убеждениям и принципам того же Евросоюза – и тогда красивая сказка о "демократической революции" на Украине начинает "провисать". Либо, что еще хуже, все это вполне соответствует идеалам свободной Европы, и тогда возникают естественные вопросы к самим этим идеалам. Либо – к принципиальности и последовательности самих европейских стран в их отстаивании.

"Если внимательно рассмотреть мотивы нынешних споров Европейского Союза с Россией по поводу Украины, становится очевидно, что по большинству моментов позиция Евросоюза противоречит тем самым принципам, которые он обычно отстаивает. Именно так обстоят дела с так называемой революцией на Майдане… Свержение законно избранного президента в любом случае противоречит ценностям, о которых так любит говорить Европейский Союз. …Добавим, что в движении на Майдане явно прослеживалась не вызывающая симпатии неонацистская составляющая. Точно также, уважение к языковым меньшинствам прописано в целом ряде самых разных официальных документов Европейского Союза, начиная с Хартии региональных языков. Как тогда можно было не считать провокацией решение украинского парламента лишить государственного статуса русский язык при том, что на нем говорит целый слой населения, а для восточной трети страны он вообще является единственным? Однако, когда жертвой становится русскоязычное меньшинство Украины, Европейский Союз это, по всей видимости, отнюдь не смущает. Федерализм и децентрализация лежат в основе всей европейской доктрины… Большим шагом на пути к разрешению конфликта стало бы согласие Киева предоставить федеральный статус русскоязычным провинциям и сохранить русский в числе государственных языков. Хотя все это в полной мере отвечает лежащим в основе Европейского Союза идеям, Брюссель, по всей видимости, даже не думает подтолкнуть своих украинских партнеров к движению в этом направлении…" (газета "Marianne", Франция).

Наконец, возникло все более внятное впечатление о пределах возможного для ЕС. Он по-прежнему выступает мощным магнитом отнюдь не только для восточноевропейских стран, демонстрируя пример успеха, эффективности и социальной обеспеченности. Однако, при всем желании, он не может гарантировать "соблазненным" этой привлекательностью не только полноценного членства в ЕС даже в среднесрочной перспективе, но и не готов эффективно поддерживать "выбравших европейский путь" чем-то более весомым, чем сотни страниц подробных регламентов. Напротив – именно соглашение об ассоциации с Украиной показывает, что он сам с удовольствием использует свой геополитический шарм, чтобы получить более выгодные для себя условия "партнерства" и доступ к новым рынкам без рисков для собственного.

Как сегодня констатируют некоторые европейские СМИ, "…политика мощи Европейского Союза касается скорее не классической политики безопасности, а ее гражданских и нормативных ценностей, так называемой "мягкой силы", привлекательности. В то же время именно эта самая притягательная сила становится серьезной проблемой для внешней политики ЕС. Это говорит нам об отсутствии четких представлений насчет конечных целей политики сближения в рамках программы восточного партнерства. Евросоюз стремится увеличить свою привлекательность, не предоставляя при этом странам перспективы вступления. Все это может вызвать неверные ожидания у соседей и неисполнимые обещания со стороны европейских государств и народов" 

("Le Temps", Швейцария). Когда "обещают, но не женятся" – "мягкая сила" может начать работать сама против себя.

Что касается российского потенциала "мягкой силы", то было бы неверно утверждать (а это иногда встречается), будто бы он не подтвердил своей эффективности и остался на фоне "горячих" событий последних месяцев как-то в тени более "жесткого" инструментария. Просто нужно реально и очень внимательно оценивать наши преимущества, российские "козыри", которые уже сейчас эффективно работают, даже если мы это не всегда точно замеряем (а я считаю, нам нужна весьма детальная инвентаризация отечественного потенциала "мягкой силы").

Например, немало говорилось о том, что, дескать, наличие существенного числа русскоговорящих людей в той или иной стране не гарантирует их непременную ориентацию на Россию. Сегодня против русских в Новороссии сражаются и русские в составе украинской армии и так называемой "Национальной гвардии". Однако, в условиях реальной гражданской войны, наверное, и не может быть иначе. Но, как видим, для миллионов людей русский язык и русская идентичность, доселе воспринимавшиеся чем-то естественным и привычным, в одночасье были осознанны людьми как нечто жизненно важное, достойное того, чтобы защищать его с оружием в руках.

Да, приходится слышать, что поддержка Россией референдума в Крыму и ополченцев в Донецке и Луганске могли настроить против нее кого-то из тех, кто до сих пор к ней относился положительно или нейтрально. Однако, если быть более точными, то настроили этих людей не столько действия России, сколько их медийные интерпретации в условиях отсутствия информационных альтернатив. Людям непрерывно говорят про "аннексию и агрессию", сознательно провоцируя всплеск негативных эмоций, что, конечно же, не может не сказываться.

Но ведь людьми не может не игнорироваться и тот факт, что Россия не бросает своих в беде. Готова жертвовать репутацией и связями с "сильными мира сего" ради поддержки русских, оказавшихся под обстрелом. Выяснилось, что у России и у русских тоже есть ценности, ради которых они готовы идти на риски и потери. И это многими в мире воспринято с пониманием и уважением (достаточно, например, посмотреть, насколько отличаются "кулуарное" и официозное мнения по поводу Крыма даже у европейцев, не говоря уже обо всех прочих странах).

Кроме того, оказалось, Россия не просто не напугана западными так называемыми санкциями, но еще и имеет серьезные ответные аргументы, которые вынуждают платить весьма высокую цену тех, кто прибегает к экономическому шантажу (считать эти меры санкциями было бы некорректно, потому что санкции – это применяемые в практике органов ООН согласованные меры всего международного сообщества, а не давление группы стран на несогласных с ними). Демонстрируя постоянную открытость к диалогу, не ввязываясь в полномасштабную "санкционную" войну, четко объясняя свои аргументы, Россия находит путь к умам многих в Европе (не говоря уже о других частях света) даже сквозь плотную информационную завесу. Если раньше мы слышали сугубо экономические мотивы в недовольстве европейцев (бизнеса, фермеров) введенными против России мерами, то сегодня все чаще можно слышать и политические аргументы: почему с Россией с самого начала не говорили? Почему не считались с правами русских на Украине, отрицали объективную волю крымчан, как и реальное восстание местных жителей в Новороссии, а не внешнюю "агрессию"? Почему игнорировали активную, если не решающую роль в украинских событиях местных национал-радикалов, не стесняющихся ходить с нацистской атрибутикой? Почему не видят роли и вины самого Запада в провоцировании украинского кризиса и его последствий? И т.п. и т.д.

Уже сегодня можно наблюдать серьезный раскол в Европе – в особенности, в Восточной: "Во всей Вышеградской группе лишь Польша высказывается за жесткую линию в отношении Москвы... Никто не ожидал такого расхождения мнений по России, и никто не знает, что с этим делать... На Балканах все выглядит еще хуже… В недавнем опросе общественного мнения четверть жителей Болгарии (страны входящей в ЕС) заявили, что хотят видеть свою страну в Евразийском экономическом союзе вместе с Россией, Белоруссией и Казахстаном… У Меркель достаточно проблем с немцами, которые по большей части не одобряют санкции, чтобы еще уговаривать другие страны сменить политику… Вне зависимости от причин результат таков: полный распад европейской солидарности" ("Newsweek Polska", Польша).

Любопытно и то обстоятельство, что чересчур активная, с эмоциональными и фактическими перехлестами медиа-кампания в западных СМИ начинает, порой, давать обратный эффект. Например, откровенная и грубая демонизация российского лидера привела к существенному росту числа его поклонников в мире, включая страны Запада. Сравнения с собственными лидерами все чаще оказываются не в пользу последних, а твердая и последовательная линия российского президента внушает уважение и его оппонентам. И это касается не только российского руководителя – то же можно сказать и о России, и о русских – в том числе и в Новороссии. Их все труднее представлять "террористами" и "уголовниками" вслед безальтернативным украинским СМИ.

"Ведущие представители большинства европейских стран (вероятно, за исключением Польши и чешских сторонников Карела Шварценберга) мало-помалу начинают понимать, что свою информационную (или, скорее, дезинформационную) войну на тему "хорошие украинцы и плохие русские" они проиграли, и продолжение ее означало бы политическое самоубийство… Начинает казаться, что до политиков и СМИ уже дошло, что во времена интернета, мобильных телефонов, веб-камер и других информационных и телекоммуникационных технологий уже нельзя играть в те же прятки, как в прошлом веке в период холодной войны" ("Czech Free Press", Чехия).

Большой эффект имеет и последовательное продвижение евразийской интеграции, мотором которой выступает Россия. Тот факт, что Россия не педалирует там ценностные, идеологические и иные "нематериальные" вопросы, начинает играть на пользу самому процессу: власти этих государств и простые люди обращают внимание на практические аспекты интеграции – что каждый получит от нее, где риски и где плюсы? И плюсы начинают, очевидно, перевешивать, делая проект привлекательным даже для "внепостсоветских" игроков.

Наконец, масштабная экономическая, дипломатическая, политическая активность России в "незападном" мире дает также свои ощутимые плоды: попытка изоляции России явно провалилась, многие связи (например, с мощным Китаем) под внешним давлением только укрепились. Огромное число людей на планете, от самых влиятельных до самых простых, недовольных глобальной западной гегемонией, очень пристально – и сочувственно в адрес нашей страны – наблюдают за развитием искусственно развязанного Западом противостояния с Россией. Не все это вербализируется, но очень многое ощущается.

Разумеется, мы еще крайне далеки от реальной нормализации отношений. И говорить о том, что аргументы России в сфере "мягкой силы" перевешивают оные у ее оппонентов пока еще нельзя. Но они – работают, их видно, они приносят свои плоды. Это означает – нам нужно продолжать и наращивать свои усилия. В условиях ограниченных возможностей в политике, экономике и дипломатии имеет смысл активизировать деятельность на "мягком" треке с тем, чтобы возвращать ситуацию в нормальное русло. Это не означает, что нам нужно вносить какие-то расколы или "вербовать в свою веру" чужие "пятые колонны" в ущерб их государствам. Наш адресат – это большинство нормальных, трезвомыслящих людей в любом обществе, не желающих конфронтации, взаимных санкций, конфликтов, усиления радикализма и ослабления безопасности, нарастания кризисов и проблем во внутренних и во внешних делах. И все больше признаков того, что нас – слышат.

Константин Косачев, глава Россотрудничества, член Правления Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М. Горчакова

21.10.2014

Источник: gorchakovfund.ru