Сразу после распада СССР проблема водной безопасности стала одним из основных препятствий для развития полноценных двухсторонних и многосторонних отношений в Центральной Азии. Примерно со второй половины 2010-х гг. в регионе произошли большие политические перемены, в результате которых изменилось восприятие водной проблемы в целом. О трансформации водной проблемы в Центральной Азии рассказывает доцент кафедры мировой политики Факультета исторических и политических наук Томского госуниверситета, директор Института Конфуция ТГУ Артём Данков.
Политические изменения
Начиная с 2016 года в странах ЦА произошли крупные изменения внутриполитического характера. Сначала в Узбекистане после смерти И. Каримова президентом стал Ш. Мирзиёев. В 2019 году в результате транзита власти новым президентом Казахстана стал К.-Ж. Токаев. В 2020 году после внутриполитического кризиса к власти в Киргизии пришел С. Жапаров. В то же время значительные изменения произошли в соседнем Афганистане. После вывода войск США и их союзников в стране к власти пришли талибы.
Новые лидеры привнесли свежий взгляд на вопрос разрешения проблемы водной безопасности в регионе. За этот период странам региона, с одной стороны, удалось существенно продвинуться в вопросе совместного управления водными ресурсами региона. Но, с другой стороны, страны региона столкнулись с новыми вызовами.
Положительные моменты
Наиболее существенные изменения произошли в политике Узбекистана. После прихода к власти Ш. Мирзиёева начался процесс существенного снижения политического напряжения в отношениях Узбекистана с соседями. Узбекистан уже в 2017 году урегулировал с Киргизией некоторые вопросы, связанные с использованием гидроэнергетических ресурсов. Стороны даже объявили о намерении совместно строить гидроэлектростанцию.
Прорывным для узбекско-киргизских отношений стал 2021 год. Страны окончательно урегулировали пограничный спор, подписали Соглашение о совместном управлении водными ресурсами Андижанского водохранилища и Соглашение о взаимных поставках электроэнергии.
Последнее соглашение предусматривает взаимные поставки электроэнергии с целью эффективной эксплуатации и предотвращения дефицита водных ресурсов бассейна реки Сырдарьи.
Положительная тенденция также наблюдается в отношениях Киргизии с Казахстаном. С 2021 по 2023 год между странами был подписан ряд соглашений об общем пользовании и управлении трансграничными водными ресурсами. Хотя до полного урегулирования проблемы трансграничных водных ресурсов ещё далеко, наблюдается положительная тенденция в отношениях между странами бассейна реки Сырдарьи — Киргизией, Узбекистаном и Казахстаном.
Новый большой вызов региональной водной безопасности
В начале 2022 года Афганистан начал строительство оросительного канала Кош-Тепа, что сильно изменит и без того сложную ситуацию вокруг ресурсов реки Амударьи не в лучшую сторону.
Проект канала Кош-Тепа разрабатывался в 2018–2021 гг. при финансовой поддержке USAID. Предполагалось, что протяженность водостока составит 285 км, а ширина — 100 м. Канал должен обеспечить орошение сельскохозяйственных земель сразу в трех северных провинциях.
Пессимистичные ожидания относительно влияния проекта на водную безопасность региона связаны с тремя ключевыми факторами:
- Кош-Тепа может забрать 15–25 % стока Амударьи;
- из-за применения слаборазвитых технологий при строительстве водные ресурсы эксплуатируются крайне неэффективно;
- для «Талибана» Кош-Тепа — это в первую очередь политический проект, с помощью которого движение стремится продемонстрировать свое небезразличие по отношению к нацменьшинствам на севере страны.
Страны региона пока сдержанно реагируют на строительство канала Кош-Тепа. Попытки Узбекистана достичь соглашения с Кабулом по водно-энергетическому вопросу не увенчались успехом. В то же время Туркменистан пока никак не реагирует на строительство канала.
Политические изменения в странах Центральной Азии и Афганистане привели к большой трансформации проблемы использования трансграничных водных ресурсов. С одной стороны, государства региона всё активнее взаимодействуют для эффективного совместного управления трансграничными водными ресурсами. Особую роль в этом сыграла смена вектора политики Узбекистана. С другой стороны, строительство проекта канала Кош-Тепа на севере Афганистана может сильно повлиять на водный режим и баланс в регионе. Афганистан уже становится новым участником процесса распределения водных ресурсов региона. При этом Кабул не связан какими-либо юридическими обязательствами перед странами ЦА по данному вопросу.
Полную версию материала читайте на сайте Центра евразийских исследований Томского государственного университета.
Казахстан и Центральная Азия: водные проблемы чреваты конфронтацией с Афганистаном. И вмешательством Запада в их «урегулирование»
В середине апреля в Казахстане прошло очередное, 86-е заседание Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК) Центральной Азии, участники которой согласовали водный режим на вегетационный период 2024 года, в очередной раз сделав это без учёта как прав Афганистана, так и меняющейся ситуации с забором воды на сопредельной стороне в связи со строительством канала Куш-Тепа. Тема эта никоим образом не поднималась, между тем как «за прошедшие два года можно было обновить всю международно-правовую базу с участием афганской стороны и новые квоты устанавливать уже с учетом Афганистана», отмечает востоковед Александр Князев.
Несколькими месяцами ранее в конце 2023 года в Ташкенте состоялось 85-е заседание той де комиссии – понятное дело, по тому же странноватому сценарию, без привлечения к процессу и без учёта мнения кабульских властей. В ходе форума Казахстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан подписали протокол «О прогнозном режиме работы каскада водохранилищ в бассейнах рек Сырдарья и Амударья», заодно утвердив лимиты по водозабору на межвегетационный период (осень-весна) 2023-2024 годов.
В соответствии с этими документами, к середине апреля 2024 г. в Шардаринское водохранилище на юго-западе Казахстана, образуемое средним течением трансграничной Сырдарьи, поступило 11,1 куб. км воды, а ожидаемый водозабор по межгосударственному каналу «Достык», пролегающему по территории Узбекистана и Казахстана – 487 млн. кубометров.
Переброс воды, по данным казахстанской стороны, позволит накопить необходимый объём воды для вегетационного периода 2024 года в Туркестанской и Кызылординской областях, а также подать 1,6 млрд кубометров воды в Аральское море.
«Заседание МКВК прошло плодотворно. Нам удалось быстро решить очень важные для всего региона вопросы. Например, согласовать объемы забора воды из рек Сырдарья и Амударья. Лишь совместными усилиями мы сможем обеспечить разумное использование и экономию водных ресурсов в Центральной Азии», – отметил министр водных ресурсов и ирригации Казахстана Нуржан Нуржигитов, не упомянув о привлечении к этой проблематике Исламского Эмирата Афганистан.
Члены МКВК также дали поручение бассейновой водохозяйственной организации «Сырдарья» следить за режимом работы каскада водохранилищ в бассейне одноимённой реки, а в случае отклонений от прогноза – незамедлительно информировать профильные организации Казахстана, Таджикистана и Узбекистана. Распределение вод этой реки также провоцирует споры между соседями.
В то же время, возникает вопрос: о каком регулировании водотока Амударьи и её притоков всерьёз можно говорить, когда Афганистан по-прежнему игнорируется в решении этих вопросов – при том, что не менее трети Амударьинского бассейна приходится именно на эту страну? Более того, как мы не раз писали, водосток в этом бассейне сокращается в связи с сооружением с 2022 года на севере и северо-западе Афганистана того самого мелиоративного канала «Коштепа» протяжённостью примерно в 300 км. Соответственно, ускоряется обмеление подпитываемого, в основном, Амударьёй большей части транс-туркменского Каракумского мелиоративного канала (частично судоходного).
По оценке президента Казахстана К.-Ж. Токаева (2023 г.), в течение ближайших 30-ти лет объём воды в Сырдарье и Амударье сократится на 15%. Данным оценка, заметим, связана с ускорением потепления климата и не учитывает «изъятия» водоресурсов Амударьи в Афганистане. Экспертные же оценки водопотерь пограничной реки из-за трансфганского канала могут достигнут в ближайшие 20-25 лет без малого 25-30%. А при использовании Амударьи (и вод ее афганских притоков) в Афганистане не только в рамках «Коштепа», эти потери оцениваются в 35%.
Немаловажно и то, что в Афганистане планируется аналогичный канал от афганских участков трансграничных с Туркменистаном рек Теджен и / или Мургаб.
Тем временем, власти Кабула, согласно их официальным заявлениям, готовы решать вопросы водопользования с соседями «дипломатическим путём. В то же время мы [запрещённые в России талибы – Прим. авт.] хотим защитить свои права на водоресурсы, и никто не имеет права создавать в этом плане нам препятствия».
В середине сентября 2023 г. президент Узбекистана Ш. Мирзиёев призвал привлечь Кабул к решению означенных вопросов, однако до сих пор особых подвижек в реализации этого предложения не наблюдается. Впрочем, это не исключает двусторонних и многосторонних контактов. Так, 24 апреля в Кабуле прошли трёхсторонние переговоры с участием Афганистана, Туркменистана и Казахстана, который представлял вице-премьера Серик Жумангарин. В состав делегации из Казахстана вошли представители различных отраслей, включая автомобилестроение, обрабатывающую промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение и технологии. Среди участников были компания Qarmet, дилерский центр Doscar Group (представляющий бренды Kia и Chevrolet), Кентауский трансформаторный завод и группа компаний Kaspy, специализирующаяся на производстве металлоконструкций и сельскохозяйственной техники.
С. Жумангарин подчеркнул взаимную цель по увеличению двустороннего товарооборота до 3 миллиардов долларов, поставленную в ходе предыдущего визита афганской делегации в Казахстан.
Особый интерес Казахстан проявил к экспорту в Афганистан афганистана в сочетании с планами по созданию сервисных линий. Обсуждалось, среди прочего, и создание мультимодального транспортного коридора Белоруссия – Россия – Казахстан – Узбекистан – Афганистан – Пакистан, а также тот самый водный вопрос.
И тем не менее, приходится признать, что водохозяйственная политика в регионе чуть ли не намеренно устремляется в русло конфликта с Кабулом с очевидными последствиями, не исключая военно-политические обострения? Если это так, тогда резонно предположить, что сверхзадачей определённых сил волей-неволей является привлечение «миротворческих» военных США-НАТО в регион под предлогом его «защиты» то ли от талибского Афганистана, то ли от террористического «вилаята Хорасан», амбиции которого протираются в том числе и на районы протекания трансграничных рек региона. Как это уже не раз бывало в его давней и недавней истории, военное присутствие прозападных «прокси» вблизи северо-восточных границ Ирана, южных границ России и северо-западных границ Китая с неизбежностью породит новые проблемы, причём не только водные…
Алексей Балиев
Tweet