Сегодня, когда казахстанское общество, уже давно не знающее ни роста тарифов, ни инфляции, ни безработицы, ни новых налогов, увлеченно обсуждает возможность запрета Нового года (этот вредный праздник – практически единственная угроза нашему процветанию), мы рискнем напомнить о рисках, связанных с геополитикой. Потому что мы можем поменять праздники, часовые пояса, министров и названия городов, а вот географию и наших соседей мы поменять не сможем.

Наше экономическое благополучие зависит от торговли с Китаем и Россией примерно в равной степени, но по-разному. Если Россия обеспечивает нас продуктами питания и электроэнергией, то Китай – практически безграничный рынок для наших металлов, нефти, газа, пшеницы и всего, что мы хотели бы продать. Да, мы еще обеспечиваем для России «параллельный импорт», а Китай поставляет нам то, что для казаха важнее хлеба – большие и красивые автомобили. Но это уже в качестве бонуса.

Мы уже писали о том, как четыре года назад на Мюнхенской конференции по безопасности американский политолог Ричард Хаас допытывался у Касым-Жомарта Токаева, какая из этих стран для Казахстана важнее, учитывая, что Китай быстро развивается, китайская экономика намного больше, а Россия – бедная, отсталая, стремительно деградирует и вообще никому не нужна. Наш президент тогда делать выбор отказался. Но не исключено, что уже в этом году американцы снова поставят нас перед проблемой выбора, но уже не между Россией и Китаем, а между Китаем и «цивилизованным миром».

13 января на Тайване прошли президентские и парламентские выборы. На пост президента непризнанного государства претендовали: Лай Циндэ от Демократической прогрессивной партии, Хоу Юи от партии Гоминьдан и Кэ Вэньчжэ от Тайваньской народной партии.

Гоминьдану Тайвань обязан своей фактической независимостью и экономическим процветанием (и то, и другое, конечно, очень условно). Ее сторонники – это преимущественно потомки материковых китайцев, бежавших на остров вместе с Чан Кайши в 1949 году. ДПП возникла в 1986 году как партия демократических реформ, а ее сторонники – это коренные жители острова (точнее, потомки тех, кто перебрался на остров несколько столетий назад). Коренных больше и они в большей степени ориентированы на политическую самостоятельность острова, тогда как материковые по-прежнему видят Китай единым государством. Тайваньская народная партия совсем молодая, ее поддерживают те, кто недоволен ситуацией внутри страны (проблемы в экономике и коррупция в политике), преимущественно городская молодежь.

Победил Лай Циндэ, получивший 40,05% голосов. Хоу Юи набрал 33,49%, Кэ Вэньчжэ – 26,46%.

Выборы в Законодательный юань (аналог парламента, состоящий из 113 членов) не принесли большинства ни одной из партий. Гоминьдан получил 52 места, Демократическая прогрессивная партия – 51 место, Тайваньская народная партия – 8 мест, независимые кандидаты – 2 места. Это значит, что независимость Тайваня, который сам себя официально называет так же, как и в 1949 году – Китайской Республикой, провозгласить не удастся, парламент не позволит.

Но общий курс будет на сближение с США, усиление армии, антикитайскую риторику и участие в антикитайских экономических санкциях.

Наш МИД оперативно отреагировал на эти выборы, заявив, что Казахстан всегда придерживался принципа одного Китая. То есть выборы эти мы не признаем, поскольку не признаем сам Тайвань.

Пекин накануне выборов сделал ряд стандартных заявлений о недопустимости провозглашения независимости – для Тайбэя и о недопустимости вмешательства во внутренние дела Китая – для Вашингтона. Силовое присоединение острова там пока не планируют.

Но в США приближаются президентские выборы. И сдерживание «китайской агрессии» – важный элемент избирательной кампании и республиканцев, и демократов. Поэтому американская пропагандистская машина во главе с внезапно пожелтевшим Блумбергом (изданием, не человеком) начинает рассуждать о том, что Китай готов начать войну, а что будет со всеми нами, если война начнется, а во сколько эта война обойдется мировой экономике и т.п. Словом, надо готовиться к войне с Китаем, в том числе создавать оборонительные укрепления вдоль его границ. Одна из таких границ, напомним, это граница с Казахстаном.

Президент Токаев в прошлом году неоднократно говорил о редкоземельных металлах. В своем послании народу Казахстана он назвал их новой нефтью. Через месяц, находясь с визитом в Германии, он объявил, что в Казахстане, по оценкам Всемирного банка, насчитывается более пяти тысяч неразведанных месторождений стоимостью свыше 46 триллионов долларов.

Касым-Жомарт Токаев предложил канцлеру ФРГ Олафу Шольцу и немецким бизнесменам создать консорциум для реализации совместных проектов. Судя по всему, предлагается сотрудничество по модели «сырье в обмен на технологии». Мы уже писали, что о том же самом президент Казахстана уже договаривался с канцлером и немецким бизнесом. Это было в 2012 году, еще в старом и несправедливом Казахстане, поэтому президент и канцлер были другими, но ведь договаривались они от имени и в пользу своих стран. Судя по тому, что мы видим сегодня, никаких технологий не появилось. Возможно, немцы их нам не захотели передавать, но скорее всего, никаких технологий по извлечению редких и редкоземельных металлов у них просто не было. Мы сотрудничали и с японцами, но технологический результат тот же.

Это выяснилось в прошлом году, когда Китай объявил о введении запрета на экспорт технологий добычи редкоземельных металлов и изготовления редкоземельных магнитов. По мнению некоторых экспертов, их Китай никому в реальности и не продавал, он просто официально оформил сложившуюся практику. Поэтому к каким-то шокам, обвалам и прочим катаклизмам на мировом рынке стратегического сырья он не привел. Но этот запрет напомнил всем о двух известных фактах, о которых многие на Западе старались просто не думать.

Первое – Китай полностью доминирует на рынке производства редкоземельных металлов и магнитов из них. Что это значит? По некоторым оценкам, на Китай приходится 60% добычи и 90% переработки. Это значит, что часть редкоземельных элементов китайцы импортируют из других стран.

Второе – без редкоземельных металлов невозможен «зеленый переход», то есть развитие «зеленой генерации» (об этом на Западе пишут часто), а также создание и развитие современных видов вооружения (об этом пишут редко).

Месторождения редкоземельных металлов есть в разных странах, в том числе и в Европе, в Швеции, например. Но их разработка – дело сложное, к тому же наносящее ущерб природе. Поэтому неудивительно, что и европейские, и китайские компании с удовольствием бы перенесли все экологические риски на нашу территорию.

Небольшое лирическое отступление. Главным конкурентным преимуществом космодрома Байконур является не его близость к экватору (есть космодромы и поближе, в Гвиане, например), а то, что он расположен в безлюдной местности. Это позволяет запускать космические аппараты, не беспокоясь о вреде от падения отделяемых частей ракет-носителей. Точнее, так было раньше, сегодня окрестности уже не такие безлюдные, приходится выплачивать компенсацию местным акиматам, однако в целом это преимущество сохраняется.

Так вот, вред от масштабных разработок наших месторождений редкоземельных металлов был бы на несколько порядков выше, чем от падения не то что отделяемых частей, а целого «Протона» с гептиловым топливом. По счастью, мы их почти не добываем, или добываем самые легкоизвлекаемые. Не будем вдаваться в детали, ситуация достаточно объективно изложена в недавно разработанном нашим правительством документе под названием Комплексный план развития отрасли редких и редкоземельных металлов Республики Казахстан на 2024–2028 годы. Отметим лишь, что без иностранных технологий и инвестиций мы редкоземельные металлы извлечь не сможем.

Нашим наиболее реальным партнером выглядит Китай, а не Европа. Во-первых, у него все-таки есть технологии добычи, очистки и изготовления магнитов. Во-вторых, логистика говорит в пользу Китая.

Есть ли аргументы в пользу Европы, кроме того, что там находятся счета нашей управленческой элиты? Да, есть, и связаны они с вечно актуальной для Казахстана многовекторностью. Казахстанские редкие и редкоземельные металлы Европе не просто нужны, они ей жизненно необходимы.

Китай тоже проявляет интерес к нашим редкозёмам. Но для него наши месторождения стоят в длинном ряду других, уже разрабатываемых ими по всему миру. А ту же Францию, например, из Африки уже практически полностью выдавили Россия и США, причем совместными усилиями и скоординированными действиями. Французский бизнес там пока остается, но, видимо, ненадолго. Поэтому и президент Макрон, и руководители ЕС к нам едут не раздумывая. А в этом году мы еще и саммит Евросоюз – Центральная Азия проведем.

Есть еще технологическая платформа ЕАЭС, которая предполагает совместную работу в сфере добычи РЗМ, есть опыт сотрудничества нашего «Казатомпрома» с россиянами. Но сегодня, повторимся, свыше 90% этих металлов на мировой рынок поставляет Китай. Если говорить о Евросоюзе, то он 98% редкоземельных элементов покупает в Китае.

Итак, мы можем отдать разведку и разработку наших месторождений европейским компаниям. Можем рассчитывать на получение каких-то технологий. На экспорт редкозёмов в Европу по Транскаспийскому маршруту. На инвестиции в другие отрасли. На одобрение всех наших реформ и перезагрузок, в конце концов.

Но есть нюанс. Хотя в последнее время независимость от Китая в сфере стратегически важных материалов стала почти паневропейской идеей, китайцы на покупку у них этих материалов никаких ограничений не накладывают. Они с радостью продают их всем – и европейцам, и американцам. Продают по ценам, достаточно низким для того, чтобы отбить у своих потенциальных конкурентов желание производить эти металлы самим. Всемирный банк из года в год делает прогнозы о кратном росте спроса на РЗМ. Но в прошлом году и в позапрошлом предложение на рынке редкоземов слегка превышало спрос (китайцы обеспечили).

Выступая на днях на форуме в Давосе, генсек НАТО Столтенберг заявил: «Мы должны понимать (по этим словам сразу узнаешь матерого пропагандиста, которого не стыдно и к Соловьеву в эфир пригласить), что это не НАТО приходит в Азию, наоборот, это Китай приближается к нам». Мы видим их в Африке, мы видим их в Азии, пояснил он. Военных баз и военных кораблей стран НАТО в Южно-Китайском море, генеральный секретарь, стало быть, не видит. Зато он непринужденно увязал ситуацию на Украине и планы Пекина – если в Пекине увидят, что Путин добился успеха, они захотят применить силу. Мы в Казахстане слышим подобное каждый день: если Путин завоюет Украину, он захочет напасть на Казахстан. Наверное, топики для наших блогеров и Йенса Столтенберга одни и те же люди пишут.

Но в данной ситуации куда вероятнее другое: в Брюсселе решат, что Китай слишком близко подобрался к НАТО – он уже в Казахстане! Более того, Китай готов захватить месторождения стратегически важных материалов, которые Казахстан уже пообещал Европе! Но поскольку давить на Китай у Запада вряд ли получится, давить будут на нас. Мы, как показывает опыт, такому давлению, в конце концов, уступаем. Если, конечно, давление с противоположной стороны не будет сильнее.

Конечно, обычные граждане ничего такого не заметят. Им сообщат, что к нам прибыли высокопоставленные представители Европы, США или Китая, что, свидетельствует о нашем геополитическом весе, инвестиционной привлекательности и признании всем миром наших реформ.

Когда этот текст был уже почти готов, Европарламент принял резолюцию, в которой призывает ЕС пересмотреть свою стратегию в Центральной Азии с учетом изменившихся реалий, среди которых, естественно, есть и «все более агрессивная внешняя политика Китая», а также «фундаментальные недостатки демократии в Центральной Азии», отмеченные в докладе ХРУ. И, конечно, нарушения прав ЛГБТК-сообщества тоже не остались незамеченными. Цели европейцы уже наметили. Как говорится, надейся на лучшее, готовься к худшему.

Николай Кузьмин

Источник: